— Но… — начал было Иван.

— И директриса там, пусть и не сумасшедшая — это я деда вспомнила, — зато совершенно нормальная. Юлия Федоровна. Говорю ей: «Я от Нины Викторовны…» А она: ну и что, дескать, да хоть от Путина. Ну, слово за слово, рассказала ей, про что мечталось, если говорить о школе, и это ее заинтересовало.

— Да?

— Да… А почему нет? Это любого нормального директора заинтересует. Я просто не пробовала, а тут мама с этим предложением…

— С инициативным предложением.

— Пусть так. Они планируют вывести участок изобразительного искусства из загона, дать школьникам возможность проявить себя в прикладном творчестве…

— Мама! — прервала ее Наташа. — Ты как теледикторша говоришь. Очень похоже на эту, как ее… Ирину.

— Можно без замечаний? Сейчас, правда, условий нет, и придется заниматься в обычном классе. Но вы бы видели эти классы — светлые, очень просторные, высокие потолки, окна чуть не во всю стену. Они бывший детсад под школу переделали. И очень удачно, я вам скажу. Со временем, возможно, появится и мастерская. Юлия Федоровна сказала, что года через три, а может к раньше, они будут пристраивать новый корпус. Пусть там и не будет таких высоких потолков и таких окон, но место будет — это точно! Прикладное искусство сейчас в моде, а на Западе оно вообще никогда из моды не выходило. Это вечная мода, и дети должны в ней разбираться.

Иван осушил рюмку и, морщась, серьезно сказал:

— Я всегда с большим уважением относился к моде.

Дети прыснули.

— Более того, я поклонник моды. Я и женился с учетом модных тенденций. Они только проклевывались, эти тенденции, а я почуял, и вот — женился. Теперь и я в курсе моды, и дети свободно ориентируются в ее последних писках…

— Ты чем-то недоволен… кажется? — тихо спросила Ольга.

— Я доволен всем. А этот салат — это просто чудо какое-то!

Некоторое время за столом раздавался только стук вилок.

— И когда же тебе приступать… к изобразительному искусству? — спросил Иван, когда семья перешла к чаепитию.

— С 1 сентября, как везде. Сейчас-то не с руки принимать нового человека.

— Деньги платить ни за что…

— Да, и деньги. Даже в государственную школу тебя никто в конце учебного года не примет!

— Гы-гы, ну, я это… и не прошусь.

— Я в библиотеку хотела бы походить, в читалку. Сам понимаешь, одного Дома художника мало.

— Кто бы спорил. Хотя там все самое модное, если на то пошло.

— Не юродствуй, Иван! Почему ты осмеиваешь все, что меня интересует?! Дети — марш в комнату!

— Дети, погодите!

Иван стал шарить по карманам.

— Где-то тут мне зайчик что-то положил… Ага, вот: ириски-кискиски! Нет, Липси, это не тебе! Здесь каждому штуки по четыре, а фантики без напоминаний в ведро… Я прошу никого не уходить. Я тут ехал… то есть я ехал домой и все время готовился сказать кое о чем. И я прошу у тебя прощения, Оля! Дети, слышите? Всегда просите прощения, если вы не правы. Особенно ты, Наташа, и ты, Кирюша, ну и ты, Мила — как же без тебя!.. Гм, Оля, я просто любуюсь тобой на самом деле, веришь?

— Нет!

— Ну, не злись. Я еще себе налью… с вашего разрешения.

На этот раз Иван налил и выпил целую рюмку. Случалось такое до вольно редко, и Рукавишниковы поняли, что отец действительно готовится сказать нечто из ряда вон.

Он прокашлялся и начал:

— Я чувствую себя немножко Наполеоном. Это ничего?

— Мама, сделаешь наполеон на мой день рождения? — не упустил случая Кирюшка.

Мать ничего не ответила. Отец деланно нахмурился и заметил:

— Я будто стою на Поклонной горе и жду ключи от города, ну, от этого города, если кто не понял… А ключи, хе-хе, в кармане у меня. Вот они, то есть он, но это все равно в символическом смысле…

С этими словами Иван выложил на стол ключ от дома в Родниках. Его все узнали сразу. Иван наслаждался недоумением публики.

— Как он не похож на остальные ключи, правда? Объясняю почему: это ключ от нашего дома. Понимаете? Нашего дома в Родниках!

— Ты говоришь загадками… — устало проговорила Ольга.

— Вот еще! — возмутился ее супруг. — Я их разгадываю! Я не хочу сейчас все описывать, всю предысторию. Она ужасная, кстати. Умирал один человек… точнее, два, но в разное время. И один из них, когда выжил и узнал имя своего спасителя… имя доброго доктора Айболита…

Дети рассмеялись. Улыбнулась и Ольга.

— Короче, этот ключ и замок для этого ключа, и все, что заперто на замок, и кое-что вокруг, а именно приусадебный участок с хозяйственными постройками на двадцать пять и пять десятых сотки — все это наше! И это не старая рухлядь вроде нашего монитора или кошки, у которой вот-вот облысеет кончик хвоста. Впрочем, вы все это видели сами — и дом, и сарай, и лужу посреди двора, она тоже наша. Аплодисментов не надо!

— Ура-а-а-а! — закричали дети.