Annotation

рассказ написан в соавторстве с Еленой Тулиновой

Новиков Владимир Леонидович

Новиков Владимир Леонидович

Форс-мажор

Год выдался удачным для Маки.

Сначала умер Ганс. За ним Фарадей. А потом и Арчибальд. Фискальная контора "Хабара-хабр" теряла лучшие кадры.

Секретарь-машинистка Мадлен не замечала Маки, который то и дело носился с почтой и пончиками. Даже если он кипятил воду по её просьбе, красотка едва ли помнила, что в конторе предусмотрен некий мальчик.

Однако в феврале скончался бабник и балагур Ганс, таскавший для секретарши шоколад. Запасы Мадлен моментально иссякли. И в один прекрасный день, чуть-чуть опустив на переносице очки, она неуверенно позвала:

– Чаки?

– Маки, - поправил паренёк. И лишь потом сообразил, что произошло невероятное: секретарша снизошла до общения!

– Лаки?

Вообще, Маки терпеть не мог уменьшительных имён от своего гордого, старинного "Мэддокс". Но "Лаки" внезапно пришлось по душе. И он помчался в кондитерскую. А вернувшись, узнал, что его подняли на место учётчика. Правда, курьера взяли нерасторопного. Так что Маки время от времени бегал с почтой и кипятил воду.

В мае не стало асессора Фарадея. А через два дня, когда на место усопшего назначили его приятеля Арчибальда, Мадлен вдруг позвала:

– Лаки, дружок!
– Её очки оказались на середине переносицы.

Лаки встал из-за стола и поклонился Мадлен. За последние месяцы он изменился. Потёртую курточку курьера сменил на тёмно-серый сюртук, стал носить белоснежные воротнички и манжеты. А светло-русые волосы начал зачёсывать на пробор.

– У тебя ведь день рождения скоро?
– спросила Мадлен.

– Да, - кивнул Лаки.
– Двадцать лет.

Секретарша стремительно допечатала и ушла в кабинет директора.

Вскоре она выпорхнула, положила на стол лист с печатью и улыбнулась ускользающей, мимолётной улыбкой.

Лаки остолбенел - столько внимания! Назвала дружком. Опустила очки до середины носика. Смотрела на Лаки целых три секунды! Спросила про день рождения... и улыбнулась!

Приказ гласил, что Лаки назначили младшим асессором с жалованием, вдвое превышавшим теперешнее. Воистину знаменательный день!

Конец августа выдался нервным. Ренар Каннингс, их директор, ругал всех подряд и каждый день вызывал старшего асессора Арчибальда Блума в кабинет. Тот вываливался оттуда с круглыми, ошалевшими глазами, сжимая в руках бархатную бордовую папку. Получить такую мечтал каждый в конторе - она означала высокий чин, огромное жалование и безмерный почёт. Асессор с такой папкой вхож в каждый дом. И если кто задерживает выплату налогов, то один вид папки может заставить выложить деньги вместе с пенями. А если нет - стоило только показать папку начальнику полиции. И тут же свора "гончих" ворвётся в жилище неплательщика и вытрясет долги!

Но Арчи, кажется, был не рад обладать ею. Выскочив из директорского кабинета, он орал на всю контору и драл курьера за чернявые кудри. Тревожно стало в "Хабара-Хабре".

Лаки исправно писал письма плательщикам. Те аккуратно вносили "средства", а на письма отвечали вежливо и корректно. В крайнем случае, после третьего напоминания. Всего ничего!

Близился сентябрь. На каждом углу торговали яблоками и грушами. В воздухе витали ароматы шарлоток. Деревья стояли зелёные, но листва их подсохла и шелестела не так, как раньше.

В выходной Лаки посадил деда в тележку и повёз за город.

– Лесище-то какой!
– ворчал дед Битэн, когда Лаки толкал тележку по тропке.
– Сказочный! Того и гляди, дриада защекочет и утащит под воду!

Лаки лишь головой качал. Дед путался и заговаривался. Видно, скоро останется юный Мэддокс Мак-Дави, по прозвищу Лаки, один-одинёшенек...

Сентябрь пролетел, поблескивая паутиной. Зарядили дожди, пожелтели и покраснели кленовые листья. Преставился Арчибальд Блум, злобный лысый хрыч. И никто по нему в конторе не горевал. Просто отметили птичкой в ведомости, как "убывшего".

– Маки Мак-Дави?
– неуверенно спросила Мадлен, снимая очки.

Лаки встрепенулся. Она подошла к его столу и склонилась над младшим асессором, заглядывая в глаза.

– А пригласи-ка меня, Маки, в кондитерскую сегодня. На чашечку чего-нибудь с чем-нибудь.

Лаки ошалело кивнул. А кто бы не кивнул?

Спустя несколько минут Мадлен сообщила, что Лаки вызывает "сам".

Ренар Каннингс, человек о трёх подбородках, любил уют и удобство. Но не во всей конторе, а в пределах собственного кабинета. Здесь стояли пышнотелые кресла и диваны, свисали бархатные портьеры с длинными кистями. Шеф, как паук в паутине, притаился среди этого великолепия и внимательно изучал Лаки. А тот глядел куда угодно - на мебель, на внушительную люстру, даже на свои подрагивающие коленки!
– лишь бы скрыть растерянный взгляд. Так они молчали, пока шеф не прогудел: