Это я во всем виновата. Только я. Больше никто. Мой маленький мальчик. Мой первенец. Мой сын.

— Джек, я хочу увидеть сыночка. Пожалуйста дай мне его. — Джек ничего не говорит, лишь прижимает меня еще теснее к себе и гладит по голове, что-то шепча на ухо. — Джек, умоляю, пожалуйста, принеси мне его.

— Анастейша, пожалуйста, нет…

— Я хочу обнять его! — Кричу я, и с ожиданием смотрю в заполненные слезами глаза мужа.

Через несколько минут мне приносят моего хрупкого сынишку, завернутого в голубое одеяльце.

Я прижимаю его к своей груди в надежде услышать его дыхание.

— Мой любимый сынок, открой глазки, прошу. Детка, пожалуйста, проснись, ну же. Открой свои глазки! Я хочу увидеть их цвет! Они такие же, как и у твоего папы. Да, малыш? Не спи, мой маленький. — Качаю безвольное тельце моего сыночка, и понимаю, что он начинает холодеть. — Тебе холодно, детка? Дайте мне одеяло. — Прошу у медсестер. Они переглядываются и со слезами на глазах передают еще одно одеяльце, в которое я укутываю моего малыша. — Вот так мой мальчик. Теперь тебе тепло, хороший мой…

— Анастейша, дай мне его. — Смотрю угрожающе на Джека. Он хочет забрать моего малыша. — Пожалуйста, крошка, я хочу подержать сына.

Передаю хрупкое тельце мужу и он смотрит на него несколько минут, прежде чем прикрывает личико одеяльцем и отдает медсестрам.

— Что ты делаешь?! Нет! Дай его мне! Верни мне моего сыночка! Нет!!! — Джек удерживает меня на месте, не давая спрыгнуть с больничной кушетки, но я не могу отдать сына! — Куда его унесли? Куда ты, мой маленький?.. Нет!

***

Потом я проснулась на следующее утро. Сил не было даже чтобы говорить. Ничего не хотелось совершенно. Медсестры и доктора пытались успокоить меня, но у них совершенно ничего не получалось. Я не могла смириться с мыслью, что моего сына больше нет. До сих пор не могу…

***

— Милая Анастейша, как поживает наш сын? — Джек внезапно зашел в спальню, и я испуганно подпрыгнула на кровати.

— Ой, Джек, я не думала, что ты так быстро возвратишься домой. — растеряно бормочу в свое оправдание какие-то слова, убирая миску с чипсами за спину, а в другой руке сжимаю банку с черничным вареньем.

— Анастейша, ты опять за свое? — Муж закатывает глаза и устало потирает переносицу. — Я ведь просил тебя питаться нормально. Ты же знаешь, что моему сыну нужна лишь здоровая пища. — У Джека по поводу еды выработался какой-то непонятный мне пунктик. — Ладно, я соскучился. Только, пожалуйста, пойдем в гостиную. Там хотя бы не пахнет твоими пристрастиями.

— Твой сын сегодня необычайно активен.

— Весь в отца, правда, сынок. — Джек наклоняется к моему животику, ласково поглаживает его руками и целует, что-то шепча.

— Мне щекотно, Джек. — Смеюсь и взвизгиваю, когда Джек начинает щекотать меня по-настоящему.

***The end of flashback***

Я опять плачу. Воспоминания не дают мне вдохнуть полной грудью воздуха, и я задыхаюсь. Мне нужно на кухню. Воды, срочно воды…

— Джек… — Выползаю с детской комнаты, с законченным ремонтом, даже привезенными вещами. — Джек! — Получается чуть громче, но меня все равно никто не слышит.

— Миссис Хайд, вот, возьмите, пожалуйста. — Жан протягивает мне стакан с водой и помогает подняться на ноги. — Ана, пожалуйста, вам нужно поспать. Может, успокоительного?

— Жан, мне не нужно спать. Я не хочу. — Мы спускаемся в гостиную на первый этаж и мужчина помогает мне усесться на диван.

— Я понимаю, что это не мое дело… — Он замолкает на секунду и поднимает свой взгляд на меня.

— Говори, Жан. Ты же знаешь, что я тебя люблю. — Измученно стараюсь улыбнуться.

— Ана, поговорите с Джеком. Вам нужно избавиться от воспоминаний, которые лишь теребят рану на сердце.

— О чем ты говоришь?

— Детская комната. Ана, вы проводите там все время. Так нельзя.

Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза, чтобы остановить слезы, которые медленно катятся по щекам. Я не хочу выбрасывать ту маленькую кроватку, которую сама же и выбирала. А то одеяльце зеленого цвета? Я не смогу со всем попрощаться…

***

— Анастейша, что ты там делаешь? Что это за грохот ты устроила?

— Прощаюсь с прошлым. — Тяжело дыша, я вытаскиваю не такую легкую, как я себе представляла кроватку из детской комнаты.

Мне нужно было это сделать именно тогда, когда я стала готовой все убрать из той комнаты, которая постоянно напоминала мне о сыне.