Брызги воды разлетаются во все стороны, секретарь осторожно отступает на шаг.

– Я помню. – Отфыркиваясь от воды, льющейся из большого душевого диска, замечает премьер. Коротко при этом, глянув на секретаря, усмехается. – Главное, мне на ночь сегодня нужно воспользоваться специальным унитазом, так, да?

– Да, Виктор Викторович, – пропуская иронию в словах премьера, оправдывается секретарь, – медики должны провести анализы. Это обязательно. Раз в неделю. Вы сами программу утверждали.

– Кстати, а я картошки хочу жаренной, с луком и селёдкой…

Секретарь вздрагивает, как от озноба.

– Нельзя, Виктор Викторович, вам нельзя, – весь его вид говорит о сильном недоумении, даже порицании, – вы же знаете, ваш личный диетолог категорически против жаренного, сладкого и солёного… Ваше меню давно уже утверждено и строго расписано. На весь месяц. Нарушать нельзя.

– Как же я устал от всех этих программ и правил… – Говорит премьер, щурясь от воды, резко смахивай руками воду с головы, – Тьфу! – отфыркивается, перекрывает краны.

Не отстраняясь, видя расползающиеся тёмные следы от воды на своём костюме, секретарь заключает.

– У вас работа такая, Виктор Викторович.

– Знаю. Ты вот что, дорогой мой, выкрои-ка мне минут тридцать – сорок свободного времени перед отбоем…

– Не могу, Виктор Викторович. У вас ни минуты свободной. Всё занято. На вечер и на ночь плотный график.

– А ты найди. Это распоряжение. Считай, приказ.

Премьер смотрит на секретаря особым, холодным, не мигающим требовательным взглядом.

– Ладно, я найду, – под взглядом смявшись, как пустая пивная банка, соглашается секретарь. – Но, напоминаю, – смятая пивная банка хрустит вмятинами, – в активной фазе сна вам обязательно придётся прослушать показатели экономики Казахстана. Запомнить. Это обязательно. У вас завтра встреча с премьер-министром этой страны. В 10 часов 25 минут. Проработка материалов по договорам о совместном производстве калийной соли. Материал уже готов, медики проверили, программисты ввели в ваш компьютер. Дискета у дежурного, специалист уже приехал. Потом программа по объединению Газпрома с Белтрансгазом. Она, как в записке значится, минут на тридцать. Дискета тоже уже в компьютере. Потом восстанавливающий сон. В Минск вы улетаете сразу после встречи с премьер-министром Казахстана. Президент Лукашенко ждёт. Документы у вас на рабочем столе. Спецслужбы уже на месте, и ваш лимузин тоже. Оба.

– Значит с 23-х до 24-х часов, да? – премьер гипнотизирует секретаря взглядом.

– До 23-х… тридцати. – Мнётся секретарь.

– До 23-х сорока. – Настаивает премьер.

– Ладно, Виктор Викторович, пусть так, но мне будет трудно…

– Ничего, всем сейчас трудно. И тебе тоже, и мне. Свободен. Скажи, пусть Вова зайдёт.

Спиной поворачивается к секретарю, вновь открывает краны, из душевого диска обрушивается вода, разбившись о мраморные плиты на стенах и на полу, разлетается мириадами брызг. Что-то напевая, бормоча под нос, Виктор Викторович намыливает голову. Секретарь выходит, кивает головой личному телохранителю премьера «тебя вызывают, зайди». Вова, на самом деле подполковник ФСБ, вместе с тем и сотрудник ФСО, Владимир Останин, начальник личной охраны премьер-министра, внешне крепкий, под два метра ростом, человек, специально обученный, подготовленный для охраны тела важного лица государства, неоднократный при этом победитель соревнований по боям без правил, различных армейских соревнований по самбо, дзюдо и карате, не считая остального военно-прикладного, вскакивает со стула, легонько пристукнув, открывает дверь.

Не оборачиваясь, премьер спрашивает:

– У тебя всё там готово? Эксцессов в Минске не будет?

– Никак нет, Виктор Викторович. Как всегда. Тьфу, тьфу, тьфу… Всё под контролем… – И со значением осторожно подчёркивает.

– Если вы не будете выходить из машины, конечно… Утверждённые дороги проверены, боковые проезды тоже, снайперы на точках. Резиденция просканирована. Везде выставлены совместные посты. Машины и водители уже на месте. Оба правительственные борта и экипажи на «товсь». Всё как всегда. Представители МИДа с Лавровым, Минэкономразвития с Набиулиной, Газпром с Миллером и двумя замами, наш Протокольный отдел, Песков со своими и трое референтов, девять журналистов и двенадцать телерепортёров с оборудованием уже утверждены, согласие получили, подтверждение пришло, и ваша охрана – всего шестьдесят девять человек, – все до одного проверены и аккредитованы. Я лично все заявки просмотрел. Полетим двумя бортами. Всё в порядке, Виктор Викторович.

– А Лукашенко как, его чиновники, что слышно?

– Не знаю. Готовятся, наверное. Это к разведке и Лаврову, не ко мне. Я же с его службистами разговаривал.

– Понятно. Тебе задание. Сегодня в 23.00, без опозданий, доставишь одного человека сюда. Ты знаешь кого.

– В смысле, Надежду?

– Ну, ты и дуб, Вова! Извини. Я же предупреждал, не называть имён? – Премьер выразительно кивает головой на потолок. – Предупреждал?

– Виноват, Виктор Викторович, предупреждали. – Понимающе соглашается охранник. – Я с этими выборами просто… Извините. Доставлю без сучка и задоринки, то есть без опозданий. Виноват, Виктор Викторович, больше не повторится.

– Ну-ну! – Премьер коротко смотрит на расстроенное лицо бодигарда, растирает тело полотенцем, бросает его в корзину. – А в 23.40 – обратно. – И добавляет. – Всё тихо и без проблем. Понятно?

– Так точно, Виктор Викторович, тихо и без проблем. Сделаем.

– Не сделаем, а ты сделаешь! Лично, ты! Без всех твоих этих… помощников. Понятно?

– Так точно, Виктор Викторович, лично и… без проблем.

– Ну, вот и молодец! Всё, теперь к массажисту.

– Есть к массажисту. Он на месте.