В скором времени после этого УЛЕНШПИГЕЛЬ РЕШИЛ ОТОМСТИТЬ ЗА СТЫД И СРАМ, ЧТО ОН ПРЕТЕРПЕЛ ПРИ КУПАНИИ. Он протянул канат через Заале, теперь уже из другого дома, и распустил слух, что снова намерен ходить по канату. Вскоре народ поспешил сюда, пришли стар и млад, и Уленшпигель сказал МОЛОДЫМ, чтобы каждый дал ему свой левый башмак, а он им покажет хорошую штуку с башмаками на канате. МОЛОДЫЕ ДА И СТАРИКИ ПОВЕРИЛИ ЕМУ, что так оно и будет. МОЛОДЫЕ РЕБЯТА разули башмаки и отдали их Уленшпигелю… Все башмаки с левой ноги достались ему. Уленшпигель нанизал их на шнур и взобрался с ними на канат. И вот, когда он с башмаками был уже на канате, все старики и молодые уставились на него, думая, что сейчас он проделает что-нибудь забавное. ТОЛЬКО НЕКОТОРЫЕ ИЗ МОЛОДЫХ ПАРНЕЙ БЫЛИ ОГОРЧЕНЫ. Им очень хотелось получить свою обувь обратно.

Как только Уленшпигель взобрался на канат и стал по нему передвигаться, он взял и закричал: «А ну, все глядите – каждый ищи свой башмак!..». И с этими словами перерезал шнур пополам и бросил башмаки вниз на землю, так что все они кувырком полетели. Старики и молодые все бросились к ним, один находил свой башмак здесь, другой – там. Один кричит: «Этот башмак мой!», другой говорит: «Ты врешь, это мой!» – и вцепляются друг другу в волосы и начинают тузить друг друга. Один оказывался лежащим внизу, другой – наверху, ОДИН ЛИЛ СЛЕЗЫ, ДРУГОЙ ВОПИЛ, меж тем как третий смеялся, и так продолжалось, пока наконец и старики стали РАЗДАВАТЬ ОПЛЕУХИ И ВЦЕПЛЯТЬСЯ В ВОЛОСЫ. А Уленшпигель, сидя на канате, смеялся и кричал: «Хе-хе, поищите-ка теперь башмаки за то, что мне намедни пришлось искупаться!». Сказав так, он спрыгнул с каната и убежал, а их оставил ругаться из-за башмаков. Пришлось ему четыре недели никому на глаза не показываться, так что сидел он дома возле матери и латал башмаки хельмштедским жителям, чему мать Уленшпигеля очень радовалась и думала, что дела у него еще поправятся. Ведь она не знала, что он до того доозорничал, что не смеет выйти из дома», гл. 3–4, с. 162–163.

Итак, две версии – про месть юного Иисуса и про месть юного Уленшпигеля – явно согласуются. Судите сами.

• Юный Иисус «провел воду от реки», однако его сооружения были разрушены злыми детьми. Аналогично, юный Уленшпигель «протянул канат над водой, через реку», но сооружение было неожиданно разрушено, после чего молодежь стала громко насмехаться над Уленшпигелем.

• Юный Иисус мстит обидчикам. Юный Уленшпигель тоже мстит насмешникам.

• Сначала месть юного Иисуса была весьма жестокой – он убивает обидчиков. Но потом, вскоре, Он все-таки воскрешает их. Так что, в итоге, обидчики отделались лишь сильным испугом. Аналогично, месть юного Уленшпигеля вовсе «не смертельна», хотя и приводит к серьезной драке среди молодежи. В итоге, обидчики отделались лишь помятыми боками, синяками и ссадинами, однако все остались живы.

• В обеих версиях здесь упоминается Мать юного Иисуса и мать юного Уленшпигеля. Ее роль описана примерно одинаково: она недовольна поступком сына и старается утихомирить Его.

• В обеих версиях ярко звучит тема ненависти окружающего народа, которую возбудил к себе юный Иисус-Уленшпигель своей местью. Об этом мы поговорим в следующем параграфе.

Итак, перед нами – достаточно яркий параллелизм.

Как мы уже видели, апокрифические Евангелия сообщают, что многие окружающие люди возненавидели юного Иисуса за его поступки «из-за воды», за то, что Он наказал мальчишек. Например, в Евангелии от Фомы сказано: «И Иосиф позвал Ребенка и бранил Его, говоря: зачем Ты делаешь то, из-за чего люди страдают и возненавидят нас и будут преследовать нас? И Иисус сказал: Я знаю, ты говоришь не свои слова, но ради тебя Я буду молчать, но они должны понести наказание. И тотчас обвинявшие его ослепли. А видевшие то были сильно испуганы и смущены» [307], с. 223.

Совершенно аналогично, окружающие люди невзлюбили юного Уленшпигеля за его поступки, в том числе «из-за воды». Вот что говорится в Народной Книге.

Когда Уленшпигель подрос так, что мог стоять и ходить, он много играл с маленькими детьми, так как был очень непоседлив, резвился, как обезьянка, на подушках или траве, пока ему не минуло три года. Тогда он принялся за всякое озорство, так что соседи в один голос жаловались Клаусу Уленшпигелю, что его сын негодник. Тогда отец пришел к сыну и сказал ему: «Как это так получается, что наши соседи говорят будто ты негодник?». Уленшпигель отвечал: «Милый батюшка, я же никого не трогаю и это могу тебе доказать, хоть сейчас. Иди, сядь на свою лошадь, а я позади тебя сяду, поеду с тобой по улице и буду всю дорогу молчать, а они все равно будут на меня клепать, что им вздумается, вот увидишь!».

Отец так и сделал и посадил его себе за спину на лошадь. Тогда Уленшпигель приподнялся, выставил людям напоказ свою задницу вместе с дырочкой и снова уселся на место. Соседи и соседки стали на него указывать пальцами, приговаривая: «Фу, какой подлец!». Тогда Уленшпигель сказал: «Слышь, батюшка, ты хорошо видишь, что я никого не замаю и молчу, а они все-таки твердят, что я подлец». Тогда отец остановил лошадь и посадил Уленшпигеля, своего милого сына, впереди себя. Уленшпигель сидел тихо, только разевал рот, скалил на крестьян зубы и высовывал им язык. А встречные люди сбегались и говорили: «Гляньте, вот так маленький подлец!». Отец тут сказал: «Воистину в несчастный час ты родился: ты сидишь тихо, молчишь, никого не трогаешь, а люди все-таки говорят, что ты подлец»», гл. 2, с. 161–162.

Итак, обе версии говорят в общем одно и то же. В самом деле.

• Соседи юного Иисуса считают его опасным, ненавидят Его. Аналогично, соседи юного Уленшпигеля называют его маленьким подлецом, негодником и плутом.

• В обоих случаях окружающие обвиняют юного Иисуса-Уленшпигеля в плохих поступках.

Отличие двух сравниваемых версий таково. Апокрифические Евангелия объясняют резкие поступки юного Иисуса его самозащитой от агрессивных нападок окружающих людей. А вот Народная Книга, напротив, преподносит действия юного Уленшпигеля как чистое сумасбродство, как немотивированную агрессию против мирных соседей. Здесь ярко проступает общая скептическая направленность Народной Книги против Андроника-Христа (Андрея Боголюбского). Даже его юность объявили «неправильной», «плохой». Причем Иисуса-Уленшпигеля намеренно выставили в вульгарном свете: дескать, прилюдно обнажает свой задний проход, выставляя его напоказ и вызывая отвращение у окружающих. Так реформаторы XVII–XVIII веков исподтишка издевались над Христом.