Задумайтесь. Для апостолов Иоанна и Павла (и наверняка для других тоже) не существует людей, возникших не в Иисусе и не чрез Него; все люди постоянно, каждый миг своего бытия, напитаны Им. Это ключевое воззрение об Иисусе сформировало апостольское видение, повлияло и изменило представление апостолов о Боге, человечестве и сотворении мира. В центре всего оказался распятый и воскресший Иисус, которому принадлежат слова: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Евангелие от Иоанна, 8:12).

Хотя я уже рассказал достаточно, чтобы объяснить основополагающие убеждения Янга, позвольте мне совершить небольшой экскурс в историю. По мере того как весть о распятии и воскрешении Иисуса, Сына и Творца, разносилась по Средиземноморью и за его пределами, она сталкивалась с существующими культурами и воззрениями, укоренившимися предрассудками и привычным мышлением. Представление об Иисусе Христе как Сыне Божьем, помазаннике Святого Духа, распятом и воскресшем, не укладывалось в головах людей. Его явление поколебало и потрясло их привычный мир, посеяв смятение в умах. Начались горячие дебаты и войны. Верующих сжигали заживо и распинали как мучеников.

Кто такой Иисус? Что значит Его существование для нас? На эти вопросы было много ответов. Апостольское восприятие Иисуса не могло не вызвать потрясения в империи, будь то империя внешняя, системная (религиозная и политическая) или внутренняя, личная. Искушение «приручить» апостольского Иисуса, создать его более удобную версию, возникало всегда. В 325 году епископы вселенской Церкви собрались в Никее – городе на территории современной Турции, – чтобы определить, кем Его считать. Харизматичный и популярный в то время пресвитер [3] Арий выдвинул предположение, что Иисус – не Бог, то есть не совсем Бог, а первое и высшее из Божьих творений, через которое были созданы все остальные твари на Земле. Епископ Александр и прочие возразили, что, согласно учению апостолов, Иисус и Бог-Отец единосущны. В конце концов этот спор был «улажен»: собор признал, что Иисус и Бог-Отец едины (то есть являются одной субстанцией), и Иисуса следует воспринимать как имеющего божественную природу воплощенного и вечного Сына Божьего и Создателя всех вещей на небесах и на земле. Эта загадка, это культурно непостижимое явление и утверждение, что Иисус – воплощение Бога на земле, стало основополагающей истиной истин в христианской вере. Оно было подтверждено сначала Константинопольским собором, а позже – Халкидонским.

Последствия этого признания были ошеломляющими. Если Иисус единосущен с Богом и с людьми, значит, сама его природа – полностью Божественная и человеческая – явно свидетельствует об отношениях Бога и человечества. Был ли союз Божественного и человеческого всего лишь планом «Б», временной мерой, которую Он «придумал» и внедрил после неожиданного фиаско с Адамом? Или перед нами план «А», оригинальный и единственный Божественный план? Насколько буквально следует принимать абсолютное единство Иисуса и Отца Его и Его абсолютное единство с нами, сломленными грешниками?

Для нас информация о единстве с Иисусом стала величайшей новостью во Вселенной. Союз небесной жизни Бога и земной жизни Иисуса давал ответы на все вопросы. Но правомерно ли (с точки зрения апостолов и ранней церкви) размышлять о том, что означает для нас сам факт существования Иисуса? Быть может, достаточно просто принять, что единство Иисуса и Отца Его – свет, объясняющий все и дарящий жизнь? Или это всего лишь одна из жизнеспособных систем, объясняющих природу Бога и человеческую природу, причины гибели Иисуса на кресте и законы, управляющие нашим миром, нашей «глобальной деревней»?

Афанасий Великий, который сопровождал епископа Александра на Никейский собор, а впоследствии и другие отцы церкви – Григорий Богослов и святой Иларий Пиктавийский – посвятили жизнь защите положений о природе Иисуса, принятых собором. С моей точки зрения, размышления о природе Иисуса как бессмертного Сына Божьего, соединившегося с грешным родом человеческим, – истинная задача христианского богословия. Это и есть мета-повествование, глобальная и вечная история, меняющая наше видение Бога, человечества и творения.

К примеру, как относиться к тому факту, что Иисус, бессмертный Сын Божий, помазанник Святого Духа, сотворивший и питающий все живое, – умер, был распят и похоронен, а на третий день восстал из мертвых и вознесся к Отцу на небеса? Должны ли мы воспринимать себя, своих врагов, человечество в целом и все творение вне этого происшествия, сочетающего в себе божественное и человеческое? Апостол Павел говорит, что, когда Иисус умер, что-то произошло с нами и с миром. Когда Он умер, мы умерли тоже; умерло все сотворенное на Земле (Второе послание к Коринфянам, 5:14). А когда Иисус воскрес, мы все (находившиеся в мертвом переходном состоянии) воскресли с Ним и обрели новую жизнь («оживотворились»), вознеслись в Его обличье к деснице Отца и причастились Святым Духом (Послание к Ефесянам, 2:4–6).

Эти понятия – не дополнения к более важному учению Павла; они фундаментальны для апостольского восприятия. Это поразительное видение Иисуса, несомненно, влияет на восприятие всего мира и человечества и в огромной степени – на восприятие Бога. И тут снова возникает вопрос: была ли жизнь Иисуса, Его смерть и воскрешение всего лишь планом «Б»? Или Иисус, Сын Отца, помазанник, Творец и Держатель всего сущего, а следовательно, и мы в нем – есть свет, озаряющий тьму наших мыслей, и истина, главенствующая в нашей жизни?