Они пересекли реку По, и задолго до наступления темноты, когда земля еще млела от летней жары, поезд со скрежетом остановился среди холмистых сельскохозяйственных угодий, паровоз спустил пар. Пино с одеялом на плече поднялся следом за Карлетто на невысокий травянистый холм, окруженный фруктовым садом.

– Пино, – сказал синьор Белтрамини, – ты смотри внимательнее, к утру пауки сплетут паутину у тебя на ушах.

Синьора Белтрамини, хорошенькая хрупкая женщина, которая, казалось, всегда страдала от какой-нибудь болезни, пожурила его:

– Зачем ты это сказал? Ты же знаешь, я боюсь пауков.

Торговец фруктами едва сумел сдержать улыбку:

– О чем ты говоришь? Я всего лишь предупредил парня об опасностях, которые подстерегают, когда спишь в высокой траве.

Его жена хотела было что-то возразить, но потом просто отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

Дядя Альберт выудил из полотняной сумки хлеб, вино, сыр и салями. Белтрамини достали пять спелых дынь. Отец Пино сел в траве рядом со скрипичным футляром, обхватил руками колени. На его лице появилось очарованное выражение.

– Ну не великолепно ли? – сказал Микеле.

– Что великолепно? – спросил дядя Альберт, недоуменно оглядываясь.

– Это место. Какой чистый воздух. А запах. Ни дыма, ни вони взрывчатки. Все кажется таким… не знаю. Невинным?

– Точно, – сказала синьора Белтрамини.

– Что точно? – спросил синьор Белтрамини. – Пройди чуть подальше – и все не так уж невинно. Коровьи лепешки, пауки, змеи…

Хлоп! Синьора Белтрамини стукнула мужа по руке:

– У тебя нет ни капли жалости? Хоть когда-нибудь?

– Эй, больно же, – сказал синьор Белтрамини с улыбкой.

– И хорошо, – сказала она. – Прекрати это. Я глаз не сомкнула прошлой ночью после всех этих разговоров о пауках и змеях.

Карлетто, который казался необъяснимо расстроенным, поднялся и пошел вниз по склону холма к фруктовому саду. Пино заметил девушек у каменной стены, окружавшей сад. Никто из них по красоте не мог сравниться с Анной. Но может, настало время действовать. Он потрусил вниз за Карлетто, поделился с ним своим планом, и они попытались перехватить девушек, но другая стайка парней оказалась проворнее.

Пино посмотрел на небо и сказал:

– Я всего лишь прошу немного любви.

– Я думаю, тебя устроил бы и поцелуй, – сказал Карлетто.

– Я удовольствуюсь и улыбкой.

Пино вздохнул.

Парни перелезли через стену и пошли вдоль рядов деревьев, ветки которых гнулись под тяжестью плодов. Персики еще не до конца созрели, но инжир был уже спелый. Некоторые ягоды попадали на землю. Они подняли несколько плодов, отерли их, сняли кожуру и съели.

Хотя им редко выпадало удовольствие поесть плоды с дерева во времена нормирования продуктов, с лица Карлетто не сходило обеспокоенное выражение.

– У тебя все в порядке? – спросил Пино.

Его друг отрицательно покачал головой.

– И что случилось?

– Так, ощущение.

– Чего?

Карлетто пожал плечами:

– Похоже, жизнь пошла не так, как мы ожидали, ничего хорошего она нам не сулит.

– Почему ты так думаешь?

– Ты всегда был невнимателен на уроках истории. Когда воюют большие армии, победитель в побежденной стране разрушает все.

– Не всегда. Саладин не разграбил Иерусалим. Все же я что-то слушал на уроках истории.

– Бог с ней, с историей, – сказал Карлетто, еще более расстроенный. – Просто я так чувствую, и оно не прекратится. Оно повсюду и…

Карлетто поперхнулся словами, слезы побежали по его щекам. Он тщетно пытался взять себя в руки.

– Да что такое с тобой? – спросил Пино.

Карлетто наклонил голову, словно разглядывал картину, которую никак не мог понять. Губы его дрожали, когда он произнес:

– Мама больна. Все плохо.

– Что это значит?

– А что, по-твоему, это может значить? – воскликнул Карлетто. – Она умирает.

– Господи Исусе! – сказал Пино. – Ты уверен?

– Я слышал, родители говорили о том, как ее нужно похоронить.

Пино подумал о синьоре Белтрамини, потом о Порции. Он подумал, что чувствовал бы, узнав о близкой смерти матери. Громадная пустота образовалась у него в желудке.

– Мне очень жаль, – сказал Пино. – Правда очень. Твоя мама – замечательная синьора. Она терпит твоего отца, значит она уже святая, а говорят, что святые получают вознаграждение на небесах.

Карлетто, несмотря на грусть, рассмеялся, отер слезы.