— Может, потому и сохранил жизнь князю Божий крест, — перекрестившись, поддержала мужа княгиня Милица, — что он почитает законы своих монархов.

— Нет, убийство действительно ни к чему, но нашими силами с жупаном не управиться, — вставил Вук Бранкович, внук воеводы Младена, внуком которого был и жупан Никола.

— Вук прав, — поддержал логофет. — Уж слишком силен жупан Никола. К тому же лазутчики наши донесли, что нечто черное замышляется промеж жупаном и Джюраджем Балшичем.

— Вот как?! — удивился князь. — Значит, и нам надобны союзники для большой битвы с жупаном.

— Надобны, князь, союзники, — подтвердил логофет. — И союзники сильные.

— И кто же они? — спросил Стефан Мусич.

— Надо думать, — сказал князь. — Хотя я и вижу уже их пред своими очами.

Князь Лазарь в самом деле давно определил себе союзников для борьбы с Алтомановичем, но называть их имена пока не торопился. Нужно было взвесить все за и против и к тому же не терять из виду самого жупана, для чего и были направлены в его державу многочисленные лазутчики.

А жупан Никола был действительно силен. Необычайно силен. В свои двадцать четыре года он владел едва ли не двумя третями земель бывшей Сербской империи. О его силе говорит хотя бы тот факт, что бороться с ним один на один не решился в свое время даже король Вукашин в пору своего наивысшего расцвета. Король тогда нашел себе союзников в лице братьев Балшичей. И даже когда после измены князя Лазаря жупан Никола был наголову разбит в 1369 году, он буквально через полгода снова стал прежним грозным великашем. Слабый человек так быстро не восстановил бы свои силы. Однако за несколько лет своего стремительного взлета жупан Никола стал мудрее. Он начал понимать, что в одиночку со всеми драться нелегко — можно и осечься, как это уже один раз было. А он хотел драться со всеми, ибо видел уже себя во главе обновленной им Сербской империи. Но для этого нужны союзники (от которых, впрочем, потом можно было бы избавиться). Такими союзниками неожиданно легко согласились быть Балшичи. Никола быстро замирился с ними и вот уже несколько раз встречался с Джюраджем Балшичем, обговаривая всевозможные детали предстоящей войны. Вторым союзником стала могучая Венеция, владычица Адриатики, которая не могла простить Венгрии и ее королю Людовику своего изгнания из Дубровника. Таким образом, союз складывался нешуточный, способный сокрушить не только разрозненные державы сербских великашей и потрясти устои Дубровника, но и разгромить довольно-таки сильную Боснийскую бановину, да и пощекотать нервы самому Людовику Великому. И поэтому именно на помощь двух последних и рассчитывал князь Лазарь. К тому же напуганные таким союзом дубровчане тут же направили посольство к Людовику, своему сюзерену. Направил послов в Буду к Людовику и князь Лазарь. Он обещал венгерскому королю в качестве дара преподнести десять фунтов серебра и быть ему покорным и верным слугой. Естественно, появление нового вассала, да еще второго по силе в Сербии великаша, не могло не польстить Людовику. Хоть он и покровительствовал все время жупану Николе, но вступление того в союз с Венецией, заклятым врагом Венгрии, заставило Людовика пересмотреть свои взгляды. И вскоре король посылает в распоряжение Лазаря тысячу всадников-копьеносцев во главе со сремским баном Николой Гарой Старшим.

К бану Твртко князь Лазарь отправил своего логофета. Будучи заинтересованным в возвращении Боснии Хумской области, отнятой жупаном при помощи Санко Милтеновича, и понимая, что справиться с Алтомановичем можно только общими усилиями, бан Твртко не только согласился выставить против жупана свое войско, но обещал даже возглавить его лично.

Осенью, как и намечалось, сыграли свадьбу Вук Бранкович и Мара, старшая дочь князя Лазаря и княгини Милицы. Вук, владелец Косовской области, мечтал вернуть себе крепость Звечан, которую в 1370 году отнял у него жупан Никола. Значит, и у Вука был свой интерес в распре с Алтомановичем. Тем более что славное прошлое Бранковичей-Младеновичей подстегивало Вука к укреплению мощи своей державы.

Обязались выставить свое войско и братья Стефан и Лазарь Мусичи, а также другая мелкая властела, вассалы князя Лазаря. Таким образом, определилась очередная коалиция против жупана Николы. Оставалось только назначить время выступления в поход.

Вот, наконец, и пришло время для мести. Радона Куделинович ничего не забывал и ничего не прощал своим обидчикам, которых он почитал за кровных врагов своих. Давно он уже держал при оружии свою дружину. Все ждал, когда настанет время.

И вот, едва отошла от зимней спячки земля и молодая поросль проклюнулась из-под земли, то есть в самом начале апреля, кликнул клич Радоня, и все его ратники тут же явились пред ним.

— Слушайте все! — воскликнул Радоня, сидя в полном боевом облачении на своем любимом буланом Шарце, коне с крупной головой, пышной гривой, зачесанной на один бок. — Пришла пора отомстить врагам нашим за все невзгоды и надругательства над нами.

— Месть, месть! — завопили ратники, вздымая кверху мечи и копья.

— Ни один человек Хрвоя Дучича, ни один себр Любиши Богданчича не должны уйти от вашей карающей по справедливости руки. Не бойтесь, коли в этот день прольется больше крови, нежели в том есть необходимость. За эту кровь перед Богом буду отвечать я, ваш господин Радоня, сын Куделина из рода Любибратичей. Об одном лишь прошу вас: коли попадутся в руки ваши Хрвое с Любишей, чтобы ни один волос не упал с их голов. С ними хочу я пообщаться лично. В противном случае Господь Бог покарает ослушавшегося жестоко. Дав наставления братьям и жене, Радоня отправился в поход во главе своего войска. На сей раз, однако, он был более осторожен и оставил своему младшему брату Юнко полсотни конников на случай, если в его отсутствие нагрянут на вотчину непрошеные гости.

Нападение Радони на окрестные дубровницкие села было неожиданным. Почти год отдыхали они от его наскоков. Благополучно плодился скот, золотели нивы. Да и крестьяне спокойно занимались своим делом, не оглядываясь на восток в страхе, не донеслось ли оттуда гиканье ратников ненавистного Куделиновича. И воины, в обязанность которых входило следить за границами республики, притупили свою бдительность. В этот самый момент и нагрянул Радоня. И полилась кровь, и заголосили бабы, и завопили дети, и заполыхали окрестности, и заметалась скотина и прочая живность. Добыча оказалась немалой, но Хрвое Дучича поймать не удалось. Он в это время нахваливал свой товар вдалеке отсюда — на площади Святого Петра в славном граде Венеции. Впрочем, Радоня не очень расстроился из-за этого. Главным своим врагом он считал Любишу, а уж тот-то никуда из своего дома не уйдет. Главное — нагрянуть неожиданно. И Радоня отправил двадцать конников в Требине, сопровождать скот и пленных дубровчан, а сам с сотней дружинников направился по владения бана Твртко, чьим подданным являлся Любиша Богданчич.

Радоня угодил прямо к трапезе. Любиша как раз дожевывал гусиную лапку, когда в трапезную вбежал слуга с искаженным от испуга лицом.

— Господин, там… там Радоня со своей дружиной.

Любиша поперхнулся гусем и, налившись краской, закашлялся. Тут же нащупал рукой медный кубок с остатками красного вина и запил. Успокоился. Поймал на себе испуганный взгляд жены Елицы. Десятилетняя дочь Вишня, как запуганный заяц, бегала глазами по отцу, матери, слуге.

— Быстро, дружину на коней! — скомандовал Любиша.