Мария Монтессори

Закончим обзор европейского воспитания скаутингом. Так называется там система внешкольного воспитания подростков.

Книга Баден-Пауэлла «Скаутинг для мальчиков» попала в руки Николая II в 1910 году. А у царя был пунктик: слабая, по его мнению, допризывная подготовка молодежи. Широкий воспитательный диапазон скаутинга его величество уловил.

Книгу перевели на русский язык и издали в типографии Главного штаба. Но первые скаутские патрули создавались на шагистике и фельдфебельских командах. Скаутов явно перепутали с петровскими «потешными». Это был провал.

Р. Баден-Пауэлл

Царь отправил какого-то штабс-ротмистра в Англию за опытом. Опыт изучили и поручили создание новых патрулей… юнкерам. Это был второй провал…

Роберт Баден-Пауэлл неважно учился в школе. На уроках математики, по словам биографов, «почти ничего не делал», а на уроках французского языка вообще дремал. Спасаясь от плохих оценок, сбегал с занятий и прятался от учителей в зарослях возле школы. Там же ловил и жарил на костре диких кроликов. В полном одиночестве. Все его сверстники были далеки от природы. К 50 годам Роберт Баден-Пауэлл понял, как это можно исправить. Он вывез 20 детей на остров и поселил их в армейских палатках.

В основе скаутинга всего две опоры: скаут-мастер и семья мальчика-скаута. Следование скаутским законам, еще до вступления ребенка в скауты, воспитывается родителями, которые когда-то тоже были скаутами и считают это время самым счастливым в своей жизни. Придуманный Баден-Пауэллом девиз «Скаут однажды – скаут всегда» оказался очень живучим.

Скаутские патрули создаются по месту жительства. Наша пионерия вначале этому последовала, а потом отказалась. Для системы государственного воспитания того времени удобнее было заниматься детьми в школах.

Баден-Пауэлл сделал ставку на индивидуалистическое начало в ребенке, на его чувство независимости, всячески мобилизуя его способность к саморазвитию и управлению собственной жизнью, к долгу ребенка перед самим собой и перед Богом. Духовность скаутов во многом держится на религиозном сознании.

Придуманная Пауэллом терминология, на первый взгляд, кажется абсолютно непедагогичной. Какие-то «стаи», наименования диких животных. И только вникнув, понимаешь все тонкости замысла. Полковник хорошо чувствовал природную психологию детей, потому и вел их от «стай» к коллективу.

Чему учат детей с начальной (скаут-неженка) до высшей ступени (орлиный скаут)? Одно только перечисление занятий потребовало бы целой страницы. Учат даже водить самолеты и прыгать с парашютом. При такой отлаженной, постоянно модернизируемой системе отстать от времени невозможно.

Скаутинг формально не зависит от государственной власти, но всячески ею поддерживается. Например, президент США – почетный председатель организации бойскаутов, а его супруга – почетный председатель организации герл-скаутов.

В скаутинге делается ставка на беспрекословное подчинение бой-скаута своему скаут-мастеру. Казалось бы, чистейшей воды вождизм и подавление юной личности. Именно так это и преподносилось у нас в 20-х годах, чтобы вытравить привлекательность скаутинга.

Действительно, здесь есть довольно серьезное противоречие и с исконными западными ценностями. Скаутский «вождизм» никак не сочетается с демократическими нормами общественной жизни. Почему же руководители движения не замечали этого раньше и не замечают до сих пор?

Нормальное воспитание возможно только в том случае, если тебя слушаются. Если ребенок дает возможность педагогу его воспитывать. У нас это условие ставится в зависимость от способностей педагога вызвать к себе уважение. В скаутинге это возведено в императив: подчиняйся беспрекословно, и все тут!

Скаутинг, как всемирное движение, действует с 1907 года и с тех пор не претерпел сколько-нибудь радикальных изменений. Вырастают новые поколения детей, в чем-то совершенно не похожих на своих родителей, а метод живет, и никто не говорит, что он устарел.

Революционер-демократ XIX века Н. Шелгунов писал: «Домострой царил у нас повсюду, во всех понятиях, во всех слоях общества, начиная с деревенской избы и кончая помещичьим домом. Везде ходил домостроевский жезл, везде в том или другом виде сокрушались ребра и вежливенько стегали жен и детей плеткой – везде, с первых же шагов жизни, человек чувствовал, как его во всем нагнетали и принуждали, как его личному чувству не давали ни простора, ни выхода…»