занятия по вторникам, – говорю,

откладывая книжку.

Типпи поднимает голову и вырубает на телике

звук.

– Я занимаюсь с мелкими

и за это сама учусь бесплатно, –

отвечает Дракон. –

Разве я вам не рассказывала?

– Нет, – отвечаем мы с Типпи, – ты ничего

не говорила.

Мы смотрим на безмолвный экран,

на лица персонажей,

впустую

открывающих и закрывающих рот.

Заходит мама.

– На плите равиоли, Дракон, – говорит.

– А ты знала, что она работает? –

спрашивает Типпи.

Мама кивает.

– Пусть тоже немного потрудится, вреда в этом нет.

– А мы что? Нам тоже надо работать!

– Это другое, – отвечает мама. –

Только давайте не будем спорить

о равенстве.

Она хватает пульт,

и комнату оглашает

телевизионный смех.

Но мама не понимает:

Типпи злится не потому, что мы не работаем,

а потому,

что нашей младшей сестре

приходится.

На перемене

мы заходим в душную раздевалку

и заранее готовимся к физкультуре,

чтобы не делать это

перед стайкой девиц.

Конечно, мы не будем заниматься

как все остальные –

нам можно только делать гимнастику

и ходить.

От футбола,

понятное дело,

мы освобождены.

Ясмин делает вид,

что строчит эсэмэски

и даже не отрывается от экрана,

когда мы расстегиваем рубашки.

Мы сидим в одних лифчиках,

переводим дух,

когда в раздевалку влетает

самая красивая девочка школы,

Вероника Лу.

Она похожа

на веселого лабрадора.

Блестящие черные волосы

прыгают у нее за спиной.

Она разевает рот

и прикрывается сумкой,

как щитом.

– Вроде же был звонок?..

Ясмин ковыряет в зубах.

– Он прозвенит через пять минут, Ронни.

И Вероника быстро,

сердито кивает,

а потом выбегает из раздевалки,

словно увидела чудище.

Бабуля опаздывает,

и мы отправляемся за мороженым,

сзади вплотную шагают Джон и Ясмин.

Здесь совсем не Нью-Йорк

и даже не Хобокен,

где люди привыкли ко всяким чудикам:

велосипедистам в костюме Бэтмена,

жирным танцовщицам на углу Парк-авеню

и Шестой

и к нам,

склеенным близнецам,

что ковыляют по улицам

на костылях,

стискивая друг друга в объятиях.

В Монклере такие, как мы, –

редкость и неожиданность,

но мы все же стараемся

сосредоточиться

на выборе лакомства:

ладони прижаты к стеклу,

глаза неотрывно смотрят

на разноцветье мороженого.

Я выбираю замороженный йогурт,

ванильный,

а Типпи – кокосовые сливки

с шоколадной крошкой.

У нас с сестрой много общего:

мы всегда едим на обед одно и то же,

но десерт –

почти никогда.

Доедая остатки замороженного йогурта,

я случайно улавливаю обрывок чьего-то

разговора:

«Быть сиамским близнецом – это ужасно.

Хуже не придумаешь».

И никто не смеется.

Потому что это не шутка.

Человек говорит искренне и серьезно.

Однако ж я могу придумать

сотни вещей,

которые гораздо хуже,

чем жить рядом с Типпи,

чем жить в этом теле

вот этой жизнью.

Даже не сотни, а тысячи.

Миллионы.

Только кто ж меня спросит?

Мне бы не хотелось заболеть раком.

Каждую неделю подключаться

к устройству, которое накачивает тебя

ядом