Шрифт:
«Хорошо, что я без сапог. Утащили бы на дно». Он плыл и думал: «Только бы подальше отсюда!».
Быстрое течение стало сносить его к берегу. На мелководье плавала большая сплавина [24] . Костя ухватился за нее рукой и, выгребая ногами, выплыл на стрежень. Здесь поток был еще стремительнее, но сплавина держала его на плаву. Он только рулил ногами да изредка делал гребок свободной рукой. Так он плыл довольно долго. Ему казалось, что не менее часа. Внезапно стала стынуть раненная Вороном нога, и холод пополз по всему телу. Он стал ослабевать. Гребки ногами становились все реже и реже. «Тону», — подумал Костя. Но тут же отбросил эту мысль. «Только бы не потерять память! Надо на берег!» Он стал из последних сил загребать к низкому берегу. Река делала в этом месте крутой изгиб, образуя небольшой песчаный плес. Течение вынесло сплавину и ослабевшего мальчика на песок. Он нашел в себе силы отползти в глубь берега, забился в осоку и — потерял сознание.
24
Сплавина — плавучий островок, образовавшийся от налипших на корнях вывороченного пня ветках, осоки и водорослей.
Утром его заметил пожилой рыбак, пробиравшийся с удочками на ранний клев. Он вытащил мальчика из осоки, потормошил его. Костя не открывал глаз, тяжело дышал.
«Ах ты беда какая! — заохал рыбак. — Малец, кажись, ранен и весь горит!». Гимнастерка на Косте была изорвана в лохмотья. Лицо и руки исцарапаны, а на спине кровоточила рана.
Рыбак, бросив удочки, убежал в деревню за помощью. Возвратился с двумя женщинами. Они отнесли Костю к фельдшеру на дом.
Фельдшер оказал ему первую помощь. Перевязал Косте рваную рану на лопатке. Промыл и смазал йодом глубокие царапины на руках и лице.
Как он попал на берег реки, кто он и при каких обстоятельствах так изранен, фельдшер расспрашивать не стал. Было это бесполезно. Костя сутки не приходил в сознание, бредил, задыхался от кашля и звал Кирилла Митрофановича, Васю, Шахрая, кричал: «Не возьмете! Я прикрою!» — и снова кашлял.
Фельдшер определил у него воспаление легких и горячку. Больницы в деревне не было. Костю отправили в город, за сто верст, поездом.
В поезде он пришел в себя и решил никому не говорить, что он чекист. Во всяком случае до выздоровления. Да и кто бы поверил грязному оборванцу, без документов? Только бы посмеялись…
Доставленный в больницу, он назвался Константином Носовым пятнадцати лет, беспризорником, убежавшим из детского дома, указав тот город, где он выслеживал Ворона.
Обрабатывая Костину рану на лопатке, врач извлек из нее небольшой кусочек железа с зазубренными краями и наложил на рану шов.
— Чем это тебя так? — заинтересовался врач.
— Из ружья! Пугнул меня какой-то чудак, думал, что я позарился на его яблоки.
— Из ружья-то из ружья. А чем оно было заряжено? Кусками железа… Действительно стрелял «чудак».
В больнице Костя узнал, что находится в двухстах верстах от своего города. Можно было, конечно, сообщить туда в ГПУ, но Костя не хотел расстраивать Бардина, как-то не подумав, что его могут считать погибшим.
Не сообщил о себе еще и потому, что приближался день выписки из больницы. Костя решил приехать домой без предупреждения. Правда, он немного побаивался, как бы ему не попало за то, что Бардин называл «самоуправством и самонадеянностью». Полезли с Васей, не подумав, что может случиться, вот и поплатились!
Могло попасть и за утерю парабеллума.
О мальчике с «подозрительным ранением, полученным неизвестно где», сообщили в милицию. К Косте дважды приходил следователь, но и ему ничего добиться не удалось. «Проходил мимо сада, а дядько вдруг выпалил из ружья. Я закричал и свалился в воду. Что было потом, не помню!» — упрямо повторял Костя. Где это было, как называется деревня, он назвать не мог. Не мог же он рассказать посторонним людям, в чужом городе, что в Костянской он пристрелил какого-то бандита. Нет! Об этом надо в первую очередь доложить Бардину.
— Ладно, — сказал следователь, — выздоровеешь, пойдешь в детский приемник. Пусть они с таким беспамятным разбираются!
«Ну этому не бывать! — решил Костя. — Маленько окрепну — сбегу!»
Как будет добираться домой, он еще не представлял.
Костя стал поправляться. Полностью затянулась рана на лопатке, зажили ссадины и царапины. Его стали выпускать на прогулку в больничный сад. Убежать отсюда было бы легко, но как добраться до вокзала в тапочках, нижнем белье и линялом халате?
Утром, собираясь на прогулку, Костя обратился к дежурной сестре:
— Ольга Ивановна, дали бы мне какие-нибудь брюки. Мерзнут ноги, я ведь, наверно, потерял много крови?
Он получил старенькие брюки и шнурок, чтоб их подвязать.
Операция бегства была им проведена за пять минут. В дальнем конце сада Костя спрятал в кустах халат. Выпустил нижнюю рубаху поверх брюк, подвязал ее шнурком и перелез через забор на какую-то глухую улицу. Издалека донеслись паровозные гудки. Костя пошел на их звуки и минут через пятнадцать оказался на вокзале. На перроне увидал работника транспортного ГПУ. Он прошел два раза мимо чекиста, потом на третий задержался и тихо сказал: