Они вертелись около неё, а я смотрела на её лицо. Оно посинело а они не замечали.

Я закричала, о том, что она синеет и тогда они сразу бросили изымать ребёнка и занялись ею.

Ей сделали укол и потом массировали грудь, остановилось сердце. Потом она вздохнула и ей тут же дали кислородную подушку. Пока роды приняли ей сменили три подушки.

Но мальчика извлекли живого и она тоже была уже вне опасности.

А мне после всего пережитого страшно захотелось есть и мне сказали, что сейчас принесут. Мама всё металась по лестнице и рыдала, когда нянька высунулась в окно и сказала ей ' "ну чего здесь мокреть развела, дочка давно родила. Внучка у тебя"-" Да как родила, вон она кричит, стонет"-" Вот Фома неверная, говорят тебе, твоя родила, не пикнула даже, жрать просит, беги быстрей, купи чего-ничего"

Мама со всех ног бросилась на площадь, купила хлеб с сыром и бутылку кефира и виноград. Она принесла и та же нянечка пришла в родовую и плюхнула это всё мне на грудь, "ешь'. Сила , а не антисанитария. Но съела я всё моментально.

В родовой я пролежала два часа. За это время с меня стекло всё и далее больше за все 9 дней пребывания в роддоме не капнуло. Оказывается это было тоже плохо. Потом, когда мне приносили кормить ребёнка, у меня начинались дикие боли, хуже чем при родах, и мне стали делать уколы обезболивающие и смягчающие сокращения.

Сокращения на сухую это хуже всего-, сказала врач, и выдала фразу, -как бы вторыми родами вам не умереть, милочка. Эта фраза потом чуть не стоила жизни моему второму ребёнку.

Я попала в третью палату, где уже лежали шесть женщин и четыре кровати оставались ещё пустыми. Мне досталась вторая кровать слева от входа. Пустовали кровать рядом, кровать у окна справа и вторая от входа справа. Туда потом и поступили женщины бывшие со мной вместе в предродовой.

На кровать рядом со мной через час доставили измученную первородку, на кровать у окна положили "ой,тошно", двадцатилетнюю женщину со спутанными , свалявшимися в колтых волосами, кажется очень давно немытыми. На кровать справа от двери привезли ту, что жалобно с подвываниями стонала при схватках.

Это была женщина 47 лет, тоже первородка. Мучилась она более трёх суток и просто удивительно, как выжил при этом её ребёнок и почему ей не оказывали помощь.

Она была одинокая, устала жить одна и решилась родить ребёнка, в столь позднем возрасте, ради того, чтобы было для кого жить. Мальчик у неё родился крупный 5,400 так что понятно, отчего она так мучилась.

Катя пришла в себя после родов на третьи сутки и оказалась очень доброй, общительной и приятной женщиной.

Остальные женщины поступившие ранее нас, запомнились мне менее. У окна в нашем ряду лежала Люся, родившая ночью. Ей ещё не приносили ребёнка на кормление, она мне запомнилась оттого, что наших детей перепутали.

Кормить детей нам принесли в 6 утра следующего дня, в понедельник. По коридору загремело, потом распахнулись двустворчатые двери палаты и въехала большая каталка, на которой в рядок, как полешки лежали плотно запелёнутые малыши.

Вели они себя по разному, кто-то уже пел песни, во всю Ивановскую, кто-то зевал, а кто-то мирно посапывал носиком. Потом я узнала, что прежде, чем везти на кормление их слегка прикармливали, оттого некоторые и спали. А вот обработкой и пеленанием, занимались после кормления, чтобы деток дважды не крутить, так что привозимые на кормление, изрядно попахивали. Такие были порядки.

Нам стали раздавать детей. Начали с нашей стороны. Я получила кулёк, собралась прикладывать его к груди, как показала детская сестра и тут же уставилась на ребёнка, он явно не был похож, на того, что мне показывали в родовой.

Интересно, но когда в фильмах бывает сюжет про то, как в роддоме подменили и перепутали детей, я в это не верю. Это может быть только в одном случае, если мать рожала в бессознательном состоянии, что нереально, или через кесарево, что вполне реально. В остальных случаях, того краткого мига,когда тебе показывают младенца, достаточно, чтобы запомнить своё дитя и отличить его среди других.

Сестра ещё продолжала разносить остальных детей, когда на всю палату прозвучали два наших голоса " это не моя", "это не мой". Она остановилась и сказала нам:- Ну что вы выдумываете, бирки посмотрите. Я выпростала ручку малыша и громко сказала Казаков, в то время как Люда воскликнула Сычёва.

Сестра тут же бросилась извиняться и менять детей. Одеялки у всех были одинаковые, только у моей было подпалённое пятно в ногах, по нему эта сестра потом всё время сверялась. А позже, когда я встала и управлялась со всем, то просто вталкивала каталку в палату,заявляя:-" Деловая, раздавай". И детей раздавала я.

Я пыталась начать кормить дочку, но она спала. Тогда сестра сказала, чтобы я зажала ей носик и она откроет рот. Смотрела на крохотную пуговку, усеянную белыми пятнышками, словно манкой и не могла понять, как зажму этот крохотный носик, но сестра велела действовать смелее.