– Да, сеньора...

– А вы не знали там одну семью - Ван Фриее?

Они живут... подождите-ка, я вспомню... В Саевангенте, кажется, так, называется этот город.

– Ван Фриес? Что-то не припоминаю... Я знал там главным образом судовладельцев и моряков. Ваши знакомые не имеют отношения к морю?

– Думаю, что нет... Теун говорил, что они разводят тюльпаны...

– А кто этот Теун, который разводит тюльпаны?
– заинтересовался депутат, фамильярно взяв шатенку под руку.

– Это был ее возлюбленный...
– объяснила хрупкая девушка.

Полногрудая шатенка бросила томный взгляд на Отона:

– Люди влюбляются, а потом страдают...

Сенатор поднялся: палуба начала заполняться пассажирами, и ему вовсе не хотелось у всех на глазах принимать участие в таком разговоре.

– Это самый интересный мужчина, какого я знала в жизни, - призналась Режина.
– Я любила его безумно... Он был немного похож на вас, сеньор капитан, только он выше ростом...

– Видите, капитан?
– рассмеялся депутат.
– Вы одержали победу...

– И моложе, конечно...

– Стоит ли говорить о таком старике, как я...

– Ах! Оставьте, капитан, я не хотела вас обидеть.

Вы совсем не стары, сеньор. Вы очень даже стройный и красивый.

.
– Капитан еще вполне может погубить женщину, испортить ей жизнь... заметила худенькая девушка, провожая глазами сенатора, который скрылся в салоне.

– Я же говорю, капитан! Вы разбиваете сердца, - сказал Отон.

– Девушки смеялись, радуясь солнечному утру и спокойствию на море.

– Когда у вас начинаются спектакли в Ресифе?
– поинтересовался Васко.

– Завтра вечером, в Санта-Изабел.

– Жаль, что я не смогу увидеть вас на сцене. Побываю на обратном пути, если судно будет ночевать в порту... Я хочу поаплодировать вам...

Громкий лай прервал его слова. Он обернулся и увидел красивую сеньору в коротком, до колен, платье, с обнаженными плечами, волосы ее были стянуты косынкой. Она ласково бранила собачку.

– Одевается так, будто ей пятнадцать лет, - заметила шатенка.

– И не расстается с собачонкой. Никогда не видела такой любви. Как будто это ее ребенок...

– Это больше, чем ребенок...
– сказал депутат.

– А что это такое?
– заинтересовалась та, что с ямочками.

– Я вам скажу на ушко...

– Мне...
– попросила шатенка.

Отон прошептал что-то, прижимаясь ртом к уху шатенки, она закрыла рот рукой и, сдерживая смех, сказала с негодованием:

– Что за ужас, вы невозможный человек...

– Что он говорит? Скажи мне...

Васко поклонился даме, о которой судачили актрисы и депутат. Она улыбнулась в ответ, но тотчас же, заметив собеседников капитана, резко повернулась к ним спиной. Васко встревожился, он хотел подойти и помочь даме разложить шезлонг. Хрупкая девушка спросила:

– Вы тоже так думаете, капитан?
– Что, сеньорита?

– А вот что говорит сеньор Отон...

– Я не знаю, о чем речь... Простите...

Он поспешно подошел к даме и взял шезлонг, который она тщетно пыталась установить одной рукой:

другая была занята собачкой.

– Разрешите мне, сеньора...

– Благодарю вас, я причинила вам беспокойство...

– Для меня это удовольствие, поверьте... Садитесь, пожалуйста.

Она села, положила собачку на колени, та скалила зубы и рычала на капитана. Васко прислонился к борту.

– Тише, Жасмин, надо относиться к капитану с почтением...

– Я не нравлюсь вашей собачке...

– Она так со всеми вначале. Ревнует меня. Потом привыкнет.
– И прибавила насмешливо, с,легким раздражением: - Ваши приятельницы соскучились о вас, капитан. Видите, они на нас смотрят и, конечно, сплетничают...

Капитан посмотрел - актрисы и депутат смеялись, хрупкая девушка подмигнула ему.

– Они мне вовсе не приятельницы. Меня только что с ними познакомили.

– Называют себя актрисами, а похожи больше на женщин легкого поведения. Да и актрисы-то они жалкие! С самого Рио ведут себя просто скандально, все мужчины вертятся вокруг них. Вот этот сеньор Отон не отходит ни на минуту. Как будто, кроме них, здесь никого нет.