БАРБАРИС (Инне, кивая на Дараняна): Учти, он старается понравиться.

ИННА: Учла.

БАРБАРИС: А знаешь, с какой целью?

ИННА: Очевидно, с той же, что и ты.

БАРБАРИС: Нет У меня были прямые намеренья, а у него – косвенные: ему нужны подробности о Глебовой.

ИННА (Дараняну): Вы быстро сориентировались!… Как говорят в институте, она учёный с большим будущим. Работает у нас, преподаёт в мединституте, консультирует в больницах и поликлиниках, публикует научные статьи, выступает на симпозиумах… В перспективе – профессор, академик. И вообще… Женщина на главную роль.

БАРБАРИС: Что значит на главную роль?

ИННА: Это значит – не на эпизод.

БАРБАРИС: Ты не права: я к тебе очень хорошо отношусь!

ИННА: При чём здесь ты? Я у тебя даже не эпизод.

БАРБАРИС: А что?

ИННА: Так… Интермедия. Кстати, как поживает твоя Оля?

БАРБАРИС: Отлично.

ИННА: А Лёля?

БАРБАРИС: Прекрасно.

ИННА: А Даша?

БАРБАРИС (поправляя): Маша.

ИННА: Прости, я их путаю.

БАРБАРИС: Я тоже.

Кабинет. Богородский читает какое-то письмо. Копыто и Матильда Ивановна наблюдают за его впечатлением.

БОГОРОДСКИЙ: Без подписи?

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Без.

БОГОРОДСКИЙ: Какая низость! Порвать и забыть!.. Слава Богу, уже не то время, когда анонимки калечили людям жизнь!..

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Вы благородный человек, Аркадий Богданович, но…Вспомните, почему Иваненко не утвердили заместителем министра?..

БОГОРОДСКИЙ: Сравнили! Он же какие-то секреты продал американцам!

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Это не доказано. Больше того, были опровержения, статьи в его защиту. Но всё равно, над ним уже висело это подозрение, и его уже никуда не продвигали. А всё началось с обычной анонимки.

КОПЫТО (берёт письмо, читает): «… Если не примете меры, буду писать в Министерство»…

БОГОРОДСКИЙ (Перечитывает письмо. Задумчиво): Как не обидно, но в ваших словах есть доля истины: найдутся деятели, которые поверят, начнут звонить, выяснять, пойдут слухи, сплетни, пустые домыслы… (В раздумье). Хотя, конечно, дыма без огня не бывает.

КОПЫТО: Сексуальные домогательства.

БОГОРОДСКИЙ (брезгливо): Вы опять начитались газет.

КОПЫТО: В крайнем случае, половая разнузданность.

БОГОРОДСКИЙ: Умоляю, только без ярлыков!

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Человек науки!.. В рабочее время!.. С женатым мужчиной!

ИННА (входя): Аркадий Богданович, приказ готов. Подпишите.

БОГОРОДСКИЙ (пробежав глазами): Тут не совсем точно сформулировано. Оставьте, я исправлю и отдам вам. Потом.

ИННА: Но вы же сами…

БОГОРОДСКИЙ: Идите. (Дождавшись, когда Инна вышла, обращается к Копыто). Вы с ней говорили?

КОПЫТО: Вызывал, зачитал. Предложил честно и откровенно признаться… Ну, вместо этого яростное отпирательство, возмущение, слёзы… Словом, типичная коррупция!

БОГОРОДСКИЙ (с досадой): При чём здесь коррупция? (Снова берёт в руки письмо). Маленький листок бумаги, а сколько волнений, неприятностей…Казалось бы, сегодня анонимки презирают, отрицают, высмеивают, но… Изменилось время, но не изменились мы, это уже в крови: бережное отношение к письмам трудящихся, страх и благоговение перед документом!.. А кляузник этим пользуется и пишет, пишет!.. Всякую мерзость, всякие небылицы!… (В раздумье). Хотя, если пишет, то что-то в конце концов всплывает….

КОПЫТО: Ничего! На очной ставке выясним.

БОГОРОДСКИЙ: Какой очной ставке?

КОПЫТО: Обыкновенной. Я на сегодня их всех вызвал. (Кивает на анонимку).

БОГОРОДСКИЙ: Как вы могли?! Это же бестактно!…

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Вы очень благородный человек, Аркадий Богданович, но, по-моему, господин Копыто прав: нам нужны подробности.

БОГОРОДСКИЙ: Зачем?

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Интересно! (Исправляясь) Для обобщений.

КОПЫТО: Проведём следственный эксперимент. Это поможет расследованию.

БОГОРОДСКИЙ: Очная ставка!.. Следственный эксперимент!.. Насмотрелись детективов!..

КОПЫТО: Значит, вы против расследования?

БОГОРОДСКИЙ: Я не против расследования. Я против этих страшных терминов!.. Почему «очная ставка»?.. Почему не товарищеская встреча?.. Почему «расследование»?.. Почему не просто дружеская беседа?.. Ведь это сразу выглядит по-иному… Кстати, наверное, по институту уже поползли слухи?

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Нет. Мы никому не говорили.

БОГОРОДСКИЙ: Это хорошо. Но если бы слухи поползли, у нас был бы повод действовать.