Беннет огляделась, думая, что если она переключит свое внимание, то и эти картинки исчезнут. Красивая спальня исполнена в темных цветах. Здесь чисто, уютно. Бонни хотела подняться, но тут же села обратно. Живот напомнил болью об ударах того ублюдка. На руках осталась запекшаяся кровь, а под ногтями — осеняя грязь. Безумно хотелось пить. Еще бы принять душ, и можно было бы спокойно обдумать вчерашние события.

Дверь распахнулась, и в комнату кто-то влетел. Бонни подняла взгляд на рядом стоящего парня с широченной улыбкой на губах и подносом в руках. Мулатка поморщилась, вспоминая, кто это мог быть, но в мыслях были события лишь вчерашнего события, а этого парня девушка вспомнить не могла, хоть где-то его видела… Гость поставил поднос на рядом стоящую тумбочку, сел в стул напротив девушки.

— Я вспомнил тебя! — радостно оповестил он. Головная боль стала невыносимой. Девушка схватилась за голову. Она оглядываясь, пытаясь понять, как оказалась здесь… Как позволила себе быть в постели какого-то парня, который чувствует силу либо когда бьет, либо когда трахает. Мулатка медленно поднялась. Она еле держалась на ногах, но гордо смотрела на парня.

— Ты Бонни, так? Мы познакомились в клубе, помнишь?

Девушка вновь села, опустила руки и, прищурившись, уставилась на Тайлера. Сейчас Бонни напомнила девочку-призрака. Ту самую, которая путалась в иллюзорном мире, которая вечно путалась в своих жизнях, не могла вспомнить имени своей матери, не могла понять, где же она настоящая*. И обстановка была точь-в-точь как той осенью: листья яркие, багровые, алые, желтые; состояние души мрачное, отвратительное, а физическое — еще хуже; желание выжить — неконтролируемое, рьяное… И та девушка выбралась. Тайлер никогда не видел той несчастной, но знал, что у нее теперь все хорошо…

А вот Бонни? Нет чувства, что с ней все будет хорошо. Нет уверенности, что она выберется.

— А-а-а, ты тот ублюдок, который накачал меня наркотиками, а потом оттрахал, да? Я тебя помню.

— Я тот ублюдок, который спас тебе вчера жизнь.

Бонни усмехнулась. Девушка оглядела себя: вся ее одежда была грязная, мятая. Внешний вид тоже не очень впечатлил. Мысленно Беннет решила, что будет участвовать в более серьезных акциях, нежели просто избиения парней по подворотням. Слишком дорогое удовольствие.

Потом Беннет посмотрела на парня, сидящего напротив. Он спас ей вчера жизнь. Замечательно.

— Я тебя не просила об этом. Не нужно было меня спасать.

— Прими душ, поешь и переоденься, а потом можешь идти и умирать за свои иллюзорные идеи, — спокойно ответил парень и, поднявшись, ушел из комнаты.

Бонни увидела таблетки на подносе. Девушка схватила их и тут же выпила, надеясь, что эта неприятная боль вскоре пройдет.

Теплый душ. Тело изнывало от боли, но грязь вчерашнего вечера не так-то просто было смыть.

«Итак, Бонни, поговорим по душам? Кажется, что ты ввязалась в дерьмовую ситуацию. Ты думала, что будешь проводить акции, выдвигать идеи, бороться за права женщин, отстаивать их независимость, но что в действительности? Ты ввязалась в банду отмороженных девиц, не умеющих контролировать свою агрессию. Самое страшное даже не то: ты пала до их уровня, забыла о важном принципе: «Насилие порождает насилие». Ты забыла кто ты… Каждый вечер, избивая кого-то, крича так, что горло разрывается от боли, набрасываясь с кулаками на обычных парней и мужчин — ты теряешь себя. Стираются грани: человечность кажется незначимой, агрессия питает силы, а желание бить становится все больше и больше. Тебе безумно нравится выбивать дурь из этих ублюдков, которые чувствуют себя мужиками лишь когда насилуют или избивают…

А может, дело совсем в другом? Дело не в твоей аморальности, дело не в Ребекке. Давай на чистоту, родная? Тебе плевать на права женщин и акции. Тебе плевать на «NCF». Тебе плевать на Ребекку Майклсон. Причина кроется в твоей душе. В том, о чем ты предпочитала не вспоминать много лет. Нечто противное, слизкое, ужасающее… Оно сокрыто в самых глубинах твоей души. Ты решила не думать об этом. У тебя получилось вспомнить ЭТО, не испытывая ничего, кроме безразличия. И вот сейчас все вылезло наружу. Ты не знаешь, о чем я? Бонни Беннет, девочка из благополучной семьи, экстравагантная, обаятельная, привлекательная вступает в феминистское движение лишь потому, что…».

— Заткнись, — прошептала Бонни, закрывая глаза и подставляя лицо под струи воды, — ничего не было. Это лишь моя больная фантазия.

«Но это было, Бонни. Было. Просто отрицание все еще сковывает твое сердце, ты не хочешь признаваться себе в том, откуда у тебя такая ненависть к мужчинам, почему ты не хочешь никого любить, почему ты так много стала курить…».

Внутренний голос шептал и шептал, как демон-искуситель, как палач, который получает удовольствие, устраивая пытки преступникам: ему нравится питаться страхами, ему нравится чувствовать власть, лишать сил и своими орудиями резать словно клинками. Этот голос появился после того, как Бонни вступила в ряды «Новых детей свободы». Он не утихал, не затыкался, лишь шептал и шептал… Заглушить его не получится. Не получится навсегда забыть о том, почему же Бонни Беннет так яро ненавидит мужчин. Не получится забыть о темных уголках своей души.

Теплый душ. Грязь вчерашнего вечера удалось отмыть, а вот грязь с души? Плевать. Бонни жила с этим несколько лет, и дальше проживет. Она свыклась. Она акклиматизируется.

Она не уйдет из группировки Ребекки Майклсон. Это единственный способ выплеснуть наружу свою обиду. Единственный способ уничтожить в себе те воспоминания — выплеснуть свою агрессию, ударить, испытать эмоциональный шквал… Когда Бонни избивает, кричит — она живет. Каждый из нас питается энергией других людей. И девушка чувствует себя сильной… Она знает, что ее никому не удалось сломить. Она знает, что будет дальше жить, а те воспоминания подохнут, как бездомные, больные кошки.