Девушка подошла к нужному кабинету. Она услышала слова, обращенные в ее сторону:

— Ты просто потрясающе выглядишь.

Голос ехидный. Фраза дешевая. Эмоции на пике. Бонни развернулась, увидела девушку, стоящую в коридоре и с усмешкой смотрящую на нее. Беннет не сказала ни слова. Теперь ей казались смешными эти драки, эти дежурные, бессмысленные фразы; мудрости в драках ничуть не больше, но там хотя бы есть за что драться.

Бонни вошла в аудиторию. Кто-то был шокирован от увиденного, кому-то было весело смотреть на побитую, но гордую феминистку. Кого-то это вообще не волновало. Беннет не хотела и не собиралась и перед кем отчитываться. Сегодня ей вообще не хотелось разговаривать, но избежать встречи с Еленой не удалось.

Гилберт сидела одна на последнем ряду. Она положила голову на руки и оставалась недвижимой. Это странно, учитывая то, что Елена постоянно читает или повторяет эти гребаные лекции. Бонни решила подойти к подруге, а если та спросит, что случилось — ответит правду. Смысл лгать и изворачиваться? Да и смысл скрывать то, что рано или поздно станет правдой? Вне зависимости от того, какой будет реакция Елены — Бонни вряд ли бросит «NCF».

Мулатка села рядом. С собой не было ни тетрадей, ни ручек, но Бонни особенно не расстраивалась.

— Ты в порядке?

Елена подняла голову, потом выпрямилась и, прищурившись, посмотрела на подругу, словно вспоминая, кто это. Гилберт выглядело ужасно: глаза красные, воспаленные то ли от пролитых слез, то ли от бессонницы. Волосы растрепаны, одежда помята и в чем-то испачкана.

— Ты выглядишь еще дерьмовей меня, — промолвила девушка, доставая из сумки тетради и ручки. — Я просто плохо спала…

Ложь. Можно, конечно, страдать от расстройства сна, можно не высыпаться и переутомляться, но… Аккуратность и опрятность были неотделимы от Елены. Бонни знала хорошо свою подругу, если говорить о повадках и привычках. Эта девушка никогда не придет неухоженной или потрепанной. Видимо, сегодняшняя ночка получилась действительно сладкой для некоторых обитателей этого дрянного города.

— А с тобой что? — спросила Елена без особого интереса. Этот вопрос скорее был задан по инерции, чисто из элементарной вежливости, нежели из праздного любопытства. Елена открыла тетрадь, кинула свою сумку на пол и, подперев голову рукой, уставилась на подругу.

— Нарвалась на уродов, — пожала плечами Беннет.

— Ох, сильно же они тебя…

— Я их сильнее.

Елена вновь положила голову на руки. Ее с ног сваливала усталость; может, отчаяние. Видимо, в семье снова что-то произошло. Каждый раз, когда что-то случается дома — Гилберт не читает свои дрянные романы. Может, это и к лучшему? Может, ее саму тошнит от иллюзорности и лжи, так умело расписанной на страницах? Бонни не знала правды, но, наверное, и не хотела ее знать. Ровно так же, как и Елена. Это было плюсом в их отношениях — девушки никогда не лезли друг другу в душу, не настаивали на правде. Эти отношения не были в тягость. Им нравилась независимость друг от друга. Им нравилось порой выслушивать друг друга, но случалось это крайне-крайне редко.

Они дружили не слишком давно. Познакомились еще на первом курсе. Елена помогла Бонни на контрольной. Она свой вариант прорешала давно, и вариант Бонни тоже знала. Потом Беннет защитила девушку от одного ублюдка, который прицепился к ней в колледже, потом девушки пару раз сходили в кафе, разговорились и даже решили съездить вместе куда-нибудь отдохнуть, как подвернется время и случай. Дружбу эту нельзя назвать роковой, спонтанной или импульсивной, как это было с Кэролайн. Все началось и продолжалось спокойно. Да и обе они уверены, что эти отношения могут пережить время и остаться прежними. Они обе были уверены, что их ничто не разлучит. Конечно, если бы девушек отстранило время или жизненные обстоятельства (учеба в другом заведении, смена места жительства), они бы вряд ли переживали эту трагедию болезненно. Созванивались бы некоторое время, но не более. Может, это и было настоящей, идеальной дружбой, кто знает? Без собственничества, без обязательств, без ссор и ревности.

Вот только недоговоренность — критерий идеальной дружбы — и стала фундаментом разрушения их отношений. Кто знает, может все бы пошло по-другому, если бы Бонни рассказала, что парень, по имени Тайлер Локвуд, поющий песни в машинах, спас ее? А Елена бы поняла, что именно с ним она встретилась в парке. Может быть, поделись они друг с другом своими новостями все пошло бы по-иному? И Тайлер бы не возненавидел Елену, и Бонни сохранила бы здравомыслие, и Елена бы не совершила своих ошибок. Однако история не терпит сослагательных наклонений, ведь так?

Теперь Елена не записывала лекции. Она что-то рисовала на листах тетради, погружаясь в свои мысли и проблемы. Бонни вспоминала вчерашнюю драку, вспоминала шибанутого на всю голову Тайлера, вспоминала его речь об относительности. Он был прав. У каждого свое восприятие мира, своя правильность, поэтому Бонни не бросит борьбу за эмансипацию лишь по тому, что кто-то считает это бессмысленным или аморальным занятием. Елена же вон не бросает читать. Почему она должна жертвовать своими увлечениями?

Гилберт вдруг отбросила ручку, засуетилась, потом достала из сумки сотовый и уставилась на дисплей. Бонни взглянула на подругу.

— У тебя новый мобильник? Ты же говорила, что никогда в жизни не купишь айфон.

Елена не ответила. Она увидела, что на телефон Тайлера пришло сообщение. За эту ночь Тайлер совершенно вылетел из головы. Теперь же на его телефон приходит сообщение… А может, стоит все-таки сломать сим-ку? Айфон можно продать за отличную сумму и помочь Дженне финансово. А на вопрос, откуда деньги сказать, что телефон был найден в парке.