«Чужой… Как я буду с ним разговаривать? Как я буду смотреть ему в глаза?».

Ломало. Первые месяцы в кромешном молчании душили, убивали, резали. Жуткая депрессия, жуткая безысходность. Елена и Миранда жили в отдельной комнате, а с Грейсоном не разговаривали. Он не пускал женщин в свои «покои», хлопал дверями по утрам и уходил на праздники из дома. А потом все чаще не возвращался по ночам…

Елена плакала по вечерам со своей матерью. Тогда она задалась одним вопросом: «Сколько может простить женщина?». Гилберт поражалась стойкости и терпимость своей матери. А еще она поражалась тому, что семейная любовь может быть тоталитарной… Да, в Елене царила горькая обида на отца, но не было ненависти или злобы. Девушка продолжала любить своего отца, даже после такого жуткого предательства.

Спустя полгода Елена и Миранда ушли вновь к Дженне. В этот раз — навсегда. Оправиться после такого разрыва удалось не сразу. До сих пор не удалось. Елена иногда отдается чувствам. «Ты бросил нас! Как ты посмел? Ты предал, бросил, уничтожил!», — шепчет она, рыдая в своей комнате, когда не может уснуть. После таких эмоциональных выплесков становилось легче… На какое-то время. Ведь отец так и не пробовал пойти на примирение, он не искал Миранду и Елену. Он продолжил жить без них. А спустя еще два-три месяца подал на развод. Девушка стойко перенесла эту «приятную» процедуру.

Но драме, казалось, не было конца. Новая трагедия потрясает семью Елены. Миранда подрабатывала домохозяйкой в одном доме. Она мыла окна. Она выпала. Третий этаж, Миранду собрали по кусочкам. Она выжила.

Только теперь она навеки прикована к инвалидному креслу. Грейсон навестил свою семью всего лишь один раз. Обида к отцу в Елене стала еще больше. Гилберт казалось, что однажды она прорвет и раскаленной магмой снесет любовь, оставив место лишь для обнаженной, привлекательной ненависти.

Но они справились. Миранда находится под присмотром врачей, Дженны и своей верной дочери. Она снова выжила.

Уже год все тихо и относительно спокойно. С горем смирилась не только Миранда, но и Елена. Девушка несколько раз желала позвонить отцу, но каждый раз останавливала себя. «Это просто предлог, чтобы помириться. Он вернется и снова причинит вам боль, — шептал внутренний голос. — Оставь его в прошлом».

Елена оставила. Она окунулась в омут с головой в учебу и книги. Девушка справилась и с депрессией и с трудностями, она ухаживала за больной матерью и помогала по дому Дженне. Но каждый раз, возвращаясь обратно, Елена не могла не думать об отце. Не было и дня, чтобы она о нем не думала. Не получалось не думать, да и вид лежачей и больной матери тоже не радовал. Именно поэтому девушка предпочитала иллюзорный мир, именно поэтому она зачитывалась книгами, поскольку свято верила в то, что в ее жизни однажды все наладится.

Сегодня Елена вернулась домой чуть позже, поскольку зашла перед этим в книжный магазин. Гилберт кинула вещи на диван и направилась к своей матери. Девушка присела возле Миранды и стала рассказывать ей про свой сегодняшний день.

Женщины склонны к ненависти к своим детям из-за их отцов. К счастью, Елена была окружена лишь любовью и заботой. Никогда она не видела в глазах матери осуждения или презрения. Они болтали, как в старые добрые времена, невзирая на болезнь Мередит. Она все свое свободное время тратила на рукоделие, продавала его, и таким образом тоже приносила вклад в дом, хоть Дженна никогда не попрекала свою сестру в бездействии. Наоборот, Елене казалось, что только сейчас, после всех этих лет, она стала жить в нормальной семье…

Итак, вот действительность которая окружала Елену — странности в поведении, семейная драма и… И было кое-что еще, о чем Гилберт ни с кем и никогда не говорила. Слишком интимное и не такое болезненное. Любовные трудности. Они были не такими глобальными, как семейные, но все же имели и свои неприятные стороны.

Гилберт дружила с одним человеком со школьной семьи. И спустя несколько недель, этот парень признался ей в своих чувствах. Им тогда было по четырнадцать, но, наверное, только в этом возрасте люди искренни и способны любить на том самом высоком платоническом уровне, который отрицал Тайлер Локвуд. Девушка ответила взаимностью. Его звали Мэтт Донован.

Они переписывались, поздравляли друг друга и подбрасывали записки, но ни разу не разговаривали по телефону, ни разу не гуляли вместе, и ни разу их общение не заходило дальше рамок дружбы. Так длилось где-то года три-четыре, а потом Мэтт вырос, возмужал, оберегал Елену, но больше обращал внимания на других девушек. Его детская влюбленность исчерпалась. А влюбленность Елены лишь усилилась. По воле случая они оба поступили в один и тот же колледж. Мэтт спокойно разговаривал с Еленой, спрашивал ее о чем-то и интересовался тем, как у нее дела. Гилберт делала вид, что абсолютно объективна и бесстрастна. У нее это получалось довольно удачно. Как и у Мэтта.

Почему их отношения не дали развития? Почему они оба так побоялись сделать первый шаг? Может, порой отношениям просто не дано развиться? Елене казалось, что она должна поговорить с Мэттом и все выяснить…

А потом она решила быть влюбленной на расстоянии. Как и в отношениях с Бонни, Елена была спокойной и не такой открытой. Чувства не иссушали и не убивали, как это часто бывает с теми, кто пытается быть фанатичным. Она уже знала, чем чревата привязанность, и Гилберт больше не хотела терпеть предательство. Наверное, поэтому ее жизнь и была более-менее спокойной.