— Бедная Беттина!

— Да уж, бедная, — вторил ему другой голос. — Представь себе, каково ей было, когда эта женщина появилась на пороге ее дома.

— И еще с этим мальчишкой!

Элизабет вскинула голову и посмотрела вокруг. За полками притаились две женщины. Когда она поняла, что они говорят о ней, она решила уйти, не желая слушать местные сплетни, но не смогла сдвинуться с места.

— Какая наглость! Ты на самом деле думаешь, что это сын Фарадея?

Элизабет узнала один голос. Это была Селма Картрайт, которая владела птицефермой в пяти милях отсюда. Селма говорила с характерной шепелявостью. Голос другой собеседницы Элизабет не могла определить.

— Я даже не сомневаюсь. Ты не знала Фарадея. А я знала его с тех пор, как они впервые приехали сюда. Красивый мужчина. Очаровательный. Я как-то вывихнула лодыжку, и он меня лечил. Он так заботливо относился к своим пациентам. Я всегда удивлялась, как он мог жениться на такой замороженной рыбе, как Беттина. Меня не удивило, когда я узнала, что он искал внимания на стороне, если ты понимаешь, о чем я.

Элизабет залилась краской, но как вкопанная продолжала стоять и слушать.

— Представь себе, каково это Беттине принимать у себя незаконнорожденного сына своего мужа!

У Элизабет голова пошла кругом. Откуда они узнали? А потом она вспомнила, как Моргана бежала к их машине и кричала: «Гидеон, ты мой брат!» Очевидно, люди в магазине это слышали, а сплетни здесь распространяются со скоростью ветра.

Элизабет нахмурилась. Но Фарадей в то время не был женат на Беттине. Однако потом она поняла: они, вероятно, не знают всех подробностей, и поэтому, как это бывает со всеми сплетнями, заполнили пустые места своими собственными предположениями.

— Единственный, кого мне искренне жаль, — это мальчик.

Элизабет неожиданно возмутилась. Как они смеют жалеть ее сына! Она бросила свои покупки на ближайшую полку и стремительно выбежала из магазина.

Прислонившись к машине, она прижала руку к животу, задержала дыхание. Ей нужно было все обдумать. Даже если они уедут в Колорадо, Гидеон все равно захочет общаться с Морганой и иногда приезжать к ней сюда, где люди будут внимательно смотреть на него и шептаться за его спиной.

Она заметила «пылевого дьявола» в полумиле от себя — миниатюрное торнадо, несущееся по пустыне и поднимающее в воздух растения, камни и все, что попадалось ему на пути. Она подумала, что похожа на него, чувствуя, как ее словно подхватил ураган и понес с такой скоростью, кружа и роняя. Элизабет не представляла, что произойдет дальше.

Воспоминания волной нахлынули на нее. Она вспомнила декана своего факультета, который смотрел на нее с крайним презрением и, заикаясь, как будто слова застревали в его истово религиозном горле, говорил: «Ваше положение… внебрачный…»

Потом она вспомнила своего отца. Она бросилась к его больничной койке, а он отвернул от нее голову и назвал шлюхой.

Элизабет поняла, что всю свою жизнь прятала голову в песок, игнорируя суровую реальность жизни. Теперь она четко осознала, что мир не собирается меняться. Людей не волновали личные обстоятельства и субъективные причины, которые стояли за отношениями. На женщине, которая забеременела, не будучи замужем, сразу ставили клеймо: шлюха.

Чтобы не расплакаться, она зажала рот руками. Все эти годы она чувствовала себя такой же сильной и смелой, как Эстер Принн, бросающая вызов всему миру. И все же Элизабет скрывала свой потаенный стыд, когда переезжала в города, где ее никто не знал, или когда делала вид, что не слышала вежливых вопросов о ее муже, или когда делала вид, что замужем.

Вспомнив отрывок из Библии, где говорится о том, как Бог наказывает детей за грехи их родителей, она снова забралась в свой автомобиль и завела мотор.

В первую очередь она должна думать об интересах Гидеона. Мысль о том, что ей придется расстаться с сыном, была невыносимой, но все же она знала, что если уедет с Гидеоном прямо сейчас, заберет его в Колорадо, то на радость сплетникам, которые о них судачат, они будут выглядеть ворами, бегущими под покровом ночи. Возможно, злые толки потом буду преследовать Гидеона до конца его дней.

Но если он останется и будет законным членом семейства Хайтауэр, постепенно местные жители примут его в свой круг, и позор будет забыт.

Размышляя о будущем браке Гидеона, Элизабет невольно соглашалась с Беттиной. Элизабет могла даже нарисовать портрет избранницы Гидеона — красивая, умная аристократка, в которую он безнадежно влюблен. Элизабет представляла себе, как отец невесты спросит его:

— Юноша, а кто ваш отец?

— Фарадей Хайтауэр, сэр.

За этим последует тяжелая пауза.

— Тогда почему ваша фамилия Делафилд?

— Мои родители никогда не были женаты, сэр.

А затем она представляла тот же диалог, но только на этот раз Гидеон отвечал: