На постройку поместья «Каса-Эсмеральда» ушло целое состояние: золотая сантехника в ванных комнатах, повсюду импортный мрамор, резные двери из красного дерева с хрустальными стеклами. Дом продавался по астрономической цене, но Беттина и Моргана сразу влюбились в сказочную виллу. Фарадей договорился в банке Лос-Анджелеса перевести все его оставшееся состояние из Бостона сюда, но так как на покупку дома ушли бы практически все его деньги, они с Беттиной разработали целый план: он был уважаемым врачом с гарвардской степенью, это должно было убедить банковского служащего в том, что он собирается открыть здесь практику, которая, учитывая количество легочных больных в долине Коачелла, процветала бы. Банк хранил бы его деньги в качестве финансовой гарантии, и они впоследствии взимали бы платежи автоматически каждый месяц. Таким образом, у Фарадея были бы средства на жизнь, пока он постепенно не вступил бы во владение собственностью.

На территории «Каса-Эсмеральда» был свой собственный глубокий колодец, который не зависел от милости природы и борьбы за права индейцев пользоваться местной водой. Хотя в имении не было газа и электричества, Беттину это не беспокоило, дом, роскошный и элегантный, как дворец, соответствовал ее утонченному вкусу. И она не собиралась здесь готовить, убирать и стирать.

— Пожалуй, для начала хватит и шести слуг, — сказала она и начала составлять списки поваров, прачек, служанок разного уровня и слуг для работы во дворе, так как она хотела привести в порядок все испанские фонтаны и сады.

Фарадей распаковал свою коллекцию. Прошло несколько дней, прежде чем он набрался храбрости вынести оллу на свет и рассмотреть ее беспристрастным взглядом ученого.

Прекрасный кувшин больше его не пугал, он смог зарисовать его в разных ракурсах, заботливо передавая необыкновенный золотой цвет и хаотический узор, выполненный красной краской. Он встречался и разговаривал с разными местными коллекционерами керамики из Пуэбло-Бонито, поскольку ему хотелось прочитать историю, зашифрованную в узоре на глиняном кувшине. «Какое-то несчастье произошло в этом месте много лет назад», — говорил Джон Уилер. Рассказывал ли этот узор о забытом катаклизме?

Но ему не везло.

Фарадей понимал, что ему требовался не просто эксперт по индейской культуре или местной керамике, ему нужен был кто-то, кто смог бы идентифицировать узор и объяснить те два рисунка, которые дала ему цыганка. Были ли они вообще индейскими, как думал Джон Уилер? Банковский служащий посоветовал Фарадею заехать в Сан-Бернардино, в местное Управление по делам индейцев. В конце стояли письменные столы, заваленные бухгалтерскими книгами, корреспонденцией, картами в рулонах, правительственными докладами. Фарадей застал и совершенно равнодушного ко всему и официального представителя по имени Попиэль.

Когда Фарадей зашел в контору, Попиэль жевал бутерброд с ветчиной и не собирался прерывать свою трапезу из-за посетителя.

— Официальные представители индейцев, — сказал он с полным ртом, — несут ответственность за работу школ, судов, распределение товаров, управление земельными участками и осуществляют контроль за договорами об аренде. Представитель индейцев — это, в сущности, племенное правительство. А поверьте мне, сэр, это нелегкая задача.

Он вытер жирный рот салфеткой, заложенной за его воротник.

— Они как дети! Им нужна жесткая рука!

Фарадей спросил Попиэля, знакомо ли ему слово «ошитива». Он его не знал. Он не говорил ни на одном из индейских диалектов. Когда Фарадей предположил, что это может быть названием какого-то племени, Попиэль показал ему список племен, находящихся под его юрисдикцией: чемеуэви, кауилла, серрано, луисено, камиа… Этот список казался бесконечным, но слова «ошитива» в нем не было.

Запив бутерброд холодным молоком, представитель продолжил объяснять, что его территория — тысячи квадратных миль, многочисленные деревни объединены в несколько резерваций. У каждого племени свой язык, культура и потребности. Как же он может знать их все? На стенах его конторы висели фотографии индейцев. Фарадей внимательно рассмотрел одну, на которой был запечатлен, как написано на ярлычке ниже, «портрет вождя Кабасона, последнего воина из племени кауилла». На вожде был костюм, рубашка и галстук, а на коленях он держал шляпу-котелок. Попиэль пренебрежительно фыркнул и сказал:

— Надев одежду белого человека, они не стали белыми людьми.

Фарадей посмотрел на него:

— Разве это ваша цель — превращать их в белых людей?

Попиэль стер остатки горчицы в уголках рта:

— Знаете, как люди говорят: «Нужно убить индейца, чтобы спасти человека».

Комментарии Попиэля расстроили Фарадея. Здесь, казалось, не предпринималось никаких усилий, чтобы сохранить индейский образ жизни. Даже «последний воин из племени кауилла» носил костюм белого человека.

— Такова наша неблагодарная работа, — сказал Попиэль, — помогать этим людям адаптироваться в американском обществе. Многие из них сопротивляются. Мы постоянно разговариваем с ними, пытаясь их убедить, что, если они хотят выжить, им нужно отказаться от прежнего образа жизни. Я дни считаю, когда закончится четырехлетний срок моего пребывания здесь. От нас даже требуют, чтобы мы часть времени жили в резервации. Вы можете себе это представить? — Он отвернулся от Фарадея и взял кусок персикового пирога, который теперь завладел всем его вниманием. Продолжая сидеть спиной к посетителю, Попиэль сказал: — Удачи вам в ваших поисках!