— Ладно.

— Как там у вас двоих дела, кстати, не ссоритесь? — её голос стал противно-слащавым, что не могло не разозлить меня (если она пытается свести меня с Тэ, а она пытается, безусловно, то стоит спустить её с небес на землю).

— Прекрасно. Мы почти не разговариваем, что просто идеально для меня, так что до ссор просто не доходит.

— Как это не разговариваете, что ты такое говоришь?! — я явно расстроила её — ну и пусть, нечего ей питать глупую надежду.

— Я занята, а он постоянно встречается со своей пассией, какие разговоры, мама? — будем считать, что я почти не солгала. Я не могу точно знать, где он проводит столько времени вне дома, но более чем очевидно, что по бабам ходит. — А пока ты не начала снова причитать, я бросаю трубку, мама. Ты же не хочешь, чтобы я попала в аварию? Вот и славно. До скорого.

«Разговоры с ней меня утомляют больше, чем приборка всего нашего дома, ей Богу».

Отбросив телефон на пассажирское сиденье с тяжелым вздохом, я продолжила спокойно ехать в тишине, которую нарушали лишь тихие звуки капель дождя, которые били о стёкла, и дворники, вытирающие их для лучшего обзора дороги.

Сегодня я не получала никаких известий от Чонгука, да и вовсе, Чимин сказал, что парень сегодня не явился в институт и тренировку отменил. Он обещал мне звонить, если Хуан станет хуже или лучше. Поскольку звонка не последовало — переживать я не должна.

Сейчас, закончив всю работу в университете и освободившись от пар, я еду к ним домой не потому, что переживаю. Конечно, нет. Я — Ким Ту Лин, с чего бы мне беспокоиться из-за такой глупости, верно? Просто наверняка Хуан соскучилась, да и в прошлый раз она просила у меня её любимый торт, который я всегда покупаю для неё в пекарне недалеко от моего дома у доброго аджосси или его пятнадцатилетнего сына (который постоянно смотрит на меня, словно я самое лучшее существо, которое ему доводилось встретить), если первому нездоровится или он занят. Мне хочется думать, что всё хорошо, буду и дальше обманываться, не впервой же.

«Спасибо, что ты приходишь, Лин. Она сказала, что хочет уснуть навсегда, когда ты будешь рядом с ней», — каждый божий день я вспоминаю слова их матери. Её лицо, полное горя и боли. Она сломлена. Эта женщина произвела на свет троих детей, и одного из них, самого прекрасного, возможно, вскоре лишится.

«Уснуть» — я всегда объясняла Хуан, что именно так стоит называть то, что может с ней произойти в скором будущем, и бояться этого не стоит. Я пыталась быть убедительной и смелой, разговаривая об этом с ней каждый раз, когда приходила. Хотелось думать, что так она станет смелее сама, но в итоге я поняла, что из нас двоих поучиться стойкости стоит одной только мне.

«Она не умрёт», — это было то, что я ответила мисс Чон тогда, год назад. Быть может, я хотела верить в это, а возможно, действительно надеялась на лучшее. Не знаю. Вот только сейчас, вспоминая печальную улыбку их матери, я начинаю бояться до дрожи по всему телу, хочется упасть на землю и плакать – точно так же я делала в детстве, когда лишилась чего-то важного.

— Что ты снова здесь забыла? — я оставила машину возле дома Чон и, закрыв её, быстро засеменила к двери, где меня уже ожидала недовольная моим появлением Тиён, которая как раз собиралась уйти на свидание (или для чего она там так вырядилась).

— Ну уж точно не к тебе приехала, — спокойно ответила я, остановившись нос к носу с девушкой. — От двери отойди.

— Ей не станет лучше, если ты будешь постоянно здесь ошиваться, — сейчас я слышу слова не любящей сестры, а лишь бесчувственной лицемерки, которая думает только о своей гордости и злости, испытываемой ко мне.

— Я здесь не для того, чтобы ей стало лучше, а потому, что ей нужна сестра, которой ей так не хватает всю жизнь.

— Она тебе не сестра, — Тиён выплюнула эту фразу на одном дыхании и пронзила меня яростным взглядом.

— Верно. У нас не одна мать, и росла Хуан не в моей семье. Не я нянчила её в детстве, и не ко мне она шла, когда ей нужен был сестринский совет. Но сейчас я делаю для неё всё, что в моих силах, а что скажешь ты, Чон Тиён? — я сделала ещё полшага вперёд, хотя казалось, что ближе подойти уже невозможно, и, сделав голос на полутон ниже, прошептала: — Что ты сделала для больной девочки, чтобы называться её сестрой?

Тиён, на моё великое удивление, печально улыбнулась и, отступив назад, произнесла:

— Не делай вид, что знаешь всё в этом мире, — она склонила голову набок, словно сова, внимательно всматриваясь в моё лицо и позволяя своим волосам ниспадать красивыми волнами на плечо. — Я делаю так, как считаю нужным, и всегда остаюсь победителем.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а затем я хмыкнула и прервала тишину:

— Уверена, ты ещё удивишь меня в будущем.

— О, даже не сомневайся в этом, — она напустила на своё лицо расслабленное и весёлое выражение, а затем, сбежав по лестнице, направилась вперёд по улице.