Грачиха с трудом поднялась и начала вытаскивать осколки. Потекла кровь. Человек выбрал и осторожно поднял острую, похожую на клык стекляшку. Затем внимательно всмотрелся в горло Грачихи, вспоминая анатомическую картинку, прицелился и воткнул осколок в сонную артерию. Отошел подальше. Грачиха выдернула осколок и отбросила его в сторону. Кровь из горла била толчками. Человек развернулся и пошел к выходу.

Сквозь замутненное сознание Грачиха понимала: что-то не так...Она быстро трезвела. В комнате никого не было. Негр ей просто померещился спьяну. Крови на полу и одежде было много. Женщина поняла, что упала на разбитую бутыль и поранилась. Но Грачиха поначалу не очень испугалась: ей уже не раз доводилось пострадать спьяну. Женщина зажала рану рукой. До нее дошло: надо как-то перевязать... Грачиха осмотрелась в поисках перевязочного материала. Ничего подходящего... Взяла полотенце, прижала к шее. Закружилась голова. Нужно позвать на помощь! Но голоса не было. Тогда она просто завыла от бессилия...

Ерофеиха внезапно проснулась, прислушалась. Неподалеку надрывно выла собака. Нехорошо выла, к покойнику. К ней присоединилась другая псина. Ерофеиха встала, попила воды. Снова прислушалась. Собаки больше не выли. За окном по-прежнему лил дождь. Ерофеиха зевнула, поправила пухлую подушку и снова легла в постель.

Понедельник - день тяжелый. Кобра была не в настроении, и на планерке досталось всем. Корректорам - за пропущенные ошибки, менеджеру по рекламе - за снижение доходов, фотокору - за то, что делает из людей уродов. Попало и ответсекретарю, и журналистам.

– Да что ж это такое, совсем обленились, газета серая, неинтересная, подписка не идет...

Дошла очередь и до Вики.

– Вы тут вообще, по-моему, только для демонстрации нарядов...

– Да я на этой неделе двойную норму сделала!

– А кто чуть не полгода был то в отпуске, то на больничном, то в отгулах? Да еще и в полиции! Останьтесь после планерки!

Вика уже наперед знала, что именно главредиха скажет, и не ошиблась... «Да не будь вы снохой Александры Александровны, с вами был бы совсем другой разговор! Только из уважения...» И это при том, что всю самые ответственные интервью и репортажи вешают на нее: ни Насте, ни Карине такое доверить нельзя. Их дело спорт, собачьи выставки и прочая дребедень... Вика вздохнула.

Позвонила менеджер по рекламе Маринка, девица, способная обобрать до трусов последнего скрягу.

– Тут один мужик имиджевую статью заказал, предприниматель. Сказал, что ему нужен самый лучший журналист. Я его как липку ободрала и к тебе послала.

Маринка засмеялась.

Только договорила, вошел Ярошевич. Непосредственный, как всегда. У Вики что-то кольнуло в груди, и все.

– Привет, Вика. Мне бы статью. К тебе вот послали...

– Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались на вы.

– Да ты что?! Давай по-простому!

– По-простому - это к Карине. Договорились?

– Ну, хорошо. Вы так вы.

Вошел фотокор Серега, странноватый малый, каждый год меняющий религию, но фотограф от Бога.

– Что предпочитаем - очерк, интервью?

– А что ты... вы мне посоветуете?

– Интервью - более солидно, очерк - живее, фотографий можно побольше вставить. Вы хотите рассказать о себе или о своем бизнесе?

– И о том, и о другом, и в наилучшем виде...

– Хорошо. Тогда очерк.

– Может, для обсуждения лучше встретимся где-нибудь в более подходящем месте, кафе или...

– Нет, говорите здесь...

Ярошевич вздохнул. Намекнул, что в последнее время дела идут не так хорошо, как хотелось бы, с одной стороны, кризис, с другой - конкуренты, а люди верят печатному слову. Словом, нужно внушить потенциальным покупателям, что лучшего товара и по более честной цене им не найти. Тем более, что евроокна - такая замечательная вещь. Свое дело Ярошевич знал, кратко и точно описал достоинства разных фирм, и почему предпочтение следует отдать именно ему, такому замечательному предпринимателю.

Вика записывала на диктофон и одновременно чиркала в блокноте. Потом Ярошевич возил их по объектам, Серега снимал и предпринимателя в кабинете за компом, и менеджера с клиентом, и рабочих за установкой окон, и счастливую семью на фоне окна. Вика записывала восторженные отзывы потребителей. Наконец статья вышла. Формально придраться было невозможно: сам Ярошевич и его бизнес были расписаны в самых радужных тонах. Но Вика была блестящим журналистом и слегка пересластила статью. Читатели мгновенно подметили фальшь в строках и почувствовали невольное отторжение. Любому становилось ясно с первых же абзацев, что бизнесмен - просто бессовестный лгун, а от его хваленого товара лучше держаться подальше.

Серега тоже не подкачал: на его фотографиях Ярошевич был так же красив, как и в жизни, но все портило мерзкое выражение лица, какая-то гадкая, презрительная ухмылка. Фотоаппарату претензии не выскажешь, он объективен и снимает то, что есть...

– Здорово ты постарался, - усмехнулась Вика, разглядывая новую газету.

– Да уж, целый час над этим козлом бился, - засмеялся фотокор.

Даже Кобра оценила, хмыкнула:

– Надо же, как расстарались. Точь-в-точь, как в жизни!

Ерофеиха первая заметила, что Грачихи что-то давненько не видать. Уж не захворала ли пьянчуга? Хотя, они, бывало, частенько цапались по-соседски, даже дохлых крыс друг другу через забор перебрасывали, но тут дело другое.