Он решил съездить и поговорить с новыми хозяевами, узнать, когда и у кого они ее купили, но дома никого не оказалось. Затея изначально казалась ему бессмысленной, столько лет прошло, концов не найдешь, а на адвоката у него денег нет. Он вышел из подъезда и сел на скамейку. Обыкновенная пятиэтажка. За тринадцать лет здесь почти ничего не изменилось, только прибавилось припаркованных машин, да на детской площадке рядом с ржавыми сломанными качелями появилась яркая пластиковая горка.

На противоположной скамейке все так же сидели бдительные старушки. Он решил расспросить их о той квартире, но соседки ничего не знали: семья как семья, молодые. Зато Хвосту пришлось рассказать, кто он такой и почему, собственно, тут ходит. Известие о том, что он тот самый мальчик, которого отправили в детдом, вызвало бурю эмоций. Тогда-то он и узнал, что, по слухам, его отец после развода уехал к родне в Дивноморск. Море. Хвост решил, что это судьба.

2

У подполковника Видного был мандраж. Самый настоящий мандраж. Дело в том, что в их тихом Дивноморске давно не было убийств. Ну как давно... никогда. По крайней мере, на его памяти. В таких городах бывают пьяные драки, потерявшиеся дети, мошенничество самых разных форм и мастей, но убийство... Что с ним делать? Как разговаривать с родственниками? За всю свою жизнь подполковник МВД Семен Сергеевич Видный видел покойника один раз: тесть умер в прошлом году. На похоронах и во время подготовки к ним Семену Сергеевичу было очень неловко. Он не знал, что говорить, а молчать тоже было как-то нехорошо, не знал как смотреть в глаза жене и теще, как будто был в чем-то виноват.

Полицейский уазик остановился во дворе старой пятиэтажки. Дверь подъезда была распахнута настежь, возле нее толпились люди. Половина двенадцатого - самый зной. После слепящего солнца в подъезде, казалось, было очень темно. Видный немного постоял, чтобы дать глазам привыкнуть, вытер платком влажное лицо и стал подниматься по лестнице. На ступеньках между первым и вторым этажами лежала женщина двадцати двух лет. Хотя он едва ли смог бы определить ее возраст, подобные люди как правило выглядят старше своих лет, если бы очень хорошо не знал ее. Вера Войнич была частой гостьей в районном отделении полиции: проституция, наркотики, мелкое воровство. Глаза открыты, на лице застыла жуткая гримаса, но не страха или боли, а скорее удивления и растерянности. Из-под ее яркого леопардового платья стекала тонкая струйка темной крови и капала на кафельный пол подъезда.

– Что?
– Видный хотел спросить "Что тут у нас", но осекся. Очень уж эта фраза отдавала дешевым детективным сериалом.

– Вот, товарищ капитан, зарезали ножом девушку, и, видимо, недавно совсем.
– Леша Залицкий тоже был явно не в своей тарелке.
– Ждем эксперта из центра.

Дверь одной из квартир на втором этаже была приоткрыта, оттуда доносился какой-то шум: голоса и звон посуды.

– Проживала там?

– Да, - ответил Залицкий и добавил шепотом - там ее мать.

Семен Сергеевич поднялся по ступенькам и, пытаясь собраться с духом, тихо вошел в квартиру. В воздухе ощущался стойкий запах бытовой химии и лекарств. На маленькой кухне находились две женщины. Одна суетилась, вытряхивая какие-то капли в стакан с водой. Вторая, очевидно, мать погибшей, сидела за столом. Вопреки опасениям Видного она не рыдала и не билась в истерике, а просто сидела, подперев голову рукой и прикрыв ладонью глаза, как пассажирка, задремавшая на вокзале в ожидании поезда. Дверь в кухню была открыта, и Семен Сергеевич постучал об дверной косяк:

– Подполковник Видный, добр..., э-э-э, здравствуйте. Вы мать девушки?

Она открыла глаза, часто закивала и стала вставать.

– Да вы сидите, сидите, - остановил ее Видный, - я тоже присяду, если можно. Скажите, это вы обнаружили... тело?

– Нет, это я обнаружила, я - встряла вторая женщина и стала совать приготовленную микстуру в руки потерпевшей.
– Пей, Тома, давай, залпом. Я соседка с пятого этажа, Фролова Ольга Игоревна.

– Ольга Игоревна, а еще что-нибудь вы заметили, посторонних, может быть кто-то выходил из подъезда?

– Ничего не видела, Верка только лежала также, как и сейчас, и все. Я сначала подумала, что пьяная, с ней такое бывало, а потом гляжу - кровь.
– Соседка посмотрела на свою подругу и смутилась.

– Скажите, - Видный вновь обратился к хозяйке квартиры, - ваша дочь во сколько из дома вышла?

– Вчера, часов в пять вечера.

– То есть она возвращалась домой, а не уходила... А конфликты у нее были с кем-то в последнее время, проблемы какие-нибудь?

– Проблем у нее хватало, конфликтов тоже, но я ее уже давно ни о чем не спрашивала.

"Ну еще бы," - подумал Семен Сергеевич.

– Тамара, можно вас так называть? Расскажите, пожалуйста, как вы провели сегодняшнее утро, как можно подробнее. Может быть, что-то слышали?

– Ничего я не слышала. Ко мне Владик заходил, ну сосед, мы с ним завтракали, разговаривали, еще радио на кухне работало.

– Сосед, это, случайно, не тот ли, ее бывший жених?
– Видный сразу вспомнил ту историю, лет пять назад. О ней еще потом долго говорили в Дивноморске. Неприятная, конечно, история, если не сказать - трагическая.