Скворцов ездил на убитой дребезжащей девятке. Окна были открыты настежь, и горячий пыльный воздух хлестал в лицо. Полевая улица находилась дальше всего от моря. Туристы редко снимали там жилье. По мере удаления от набережной стихал шум толпы, запах водорослей и шашлыка сменился терпким духом выжженной солнцем травы.

Красильников жил в старой панельной пятиэтажке. Домофонов и кодовых замков в Дивноморске не было, и Влад с Пашкой без труда попали в указанный тетей Томой подъезд. Все подъезды домов советской постройки имеют характерное затхлое амбре, но этот был особенно зловонным. Тяжелая неприветливая атмосфера казалась почти осязаемой. Скворцов позвонил в дверь квартиры на третьем этаже. Они ожидали, что в известном на весь город притоне будет шумно, но за дверью стояла гробовая тишина. Пашка позвонил во второй раз, потом в третий. Наконец, послышались медленные шаги, так ходят древние старики или люди, только что вставшие на ноги после тяжелой болезни. Хозяин квартиры ненадолго замешкался перед дверью, видимо, смотрел в глазок, потом плавно повернулась щеколда. Уже в этот момент Влад мог с уверенностью сказать, что человек, столкнувший его с лестницы в день убийства Веры, был не Красильников. Такую вонь не могли перебить все моющие средства тети Томы вместе взятые. Запах давно немытого тела отягощался чем-то более ужасным, духом мертвячины, гниющей плоти. Некроз тканей - частое явление у наркоманов.

* Чего вам, ребят? У меня нету уже давно, не торгую, - голос был на удивление молодой, спокойный и приветливый.

Пашка растерялся, вся его бравада улетучилась при виде этого ужасного разлагающегося создания.

* Я сосед Веры Войнич, она погибла вчера утром, вот пришли вам сказать, вы, вроде бы, общались.
– Влад старался говорить так же спокойно.

* Как так? Верка померла? Да вы что!?
– странно, но этот медленно уходящий из жизни человек, подсадивший на иглу десятки чьих-то детей, казалось, действительно сожалел о ее смерти.
– Передоз, наверно? Так часто бывает с теми, кто пытается завязать. А я ей говорил, бесполезно это, не послушала. Что ж, скоро значит встретимся с ней ТАМ, в преисподней. Мне тоже уже считанные дни остались. Как только закончатся старые запасы, мне хана. На поиски нет ни сил, ни денег.

* Вера разве пыталась завязать?
– удивился Влад.

* Пыталась, и у нее даже получалось. Упорная... была, я таких никогда не встречал, чтобы вот так, бросить и держаться.

* А как давно она перестала употреблять?
– Скворцов наконец-то вышел из ступора.

* Да месяца четыре уже, - ответил Красильников.
– Она даже водку не пила и вина никакого, чтобы не сорваться. Но "на службе" у себя никому об этом не говорила. Работа такая, сами понимаете, трезвой быть не принято, откажешься пить - заставят. Вот она и делала вид, что выпивает, прикидывалась пьяной, а сама потихоньку выливала, когда никто не видит. Ох и тяжело же ей, наверняка, было. Это ж какая сила воли для такого нужна!

* А почему же она заодно и "службу", как вы говорите, свою не бросила? Раз уж решила новую жизнь начать, - спросил Пашка.

* А это дело не так-то просто бросить. На пенсию по старости еще можно выйти, когда клиентов уже нет, только до такого возраста мало кто из девиц доживает. А пока молодая и красивая, кто ж ее отпустит? В этом бизнесе свои законы. Да и идти некуда. На жизнь же надо зарабатывать, а она больше ничего не умеет. И не возьмет ее никто с такой-то репутацией, город маленький, все друг друга знают. Верка хотела денег заработать впрок и уехать отсюда, куда-нибудь, где ее никто не знает, да, видать, не успела, сорвалась. Не хватило все таки силы воли...

* Вообще-то ее убили, зарезали вчера утром в подъезде ее дома, - Влад приготовился наблюдать за реакцией Красильникова.

* Убили?! Кто?! За что?!
– язык перестал его слушаться, сердце бешено заколотилось, омерзительный запах, издаваемый телом, стал сильнее.

* Мы надеялись, вы что-нибудь знаете, - Пашка старался говорить угрожающим тоном, но у него плохо получалось.

* Ничего я не знаю. Я не торгую уже давно, - затараторил Красильников.
– Вы же видите, болею я тяжело, из бизнеса ушел. А вы точно ее соседи? На ментов, вроде, не похожи.

* Да вы не волнуйтесь пожалуйста, - Влад действительно забеспокоился, что у старого наркомана случится сердечный приступ.
– Такие как я в полиции не служат. Просто подумайте, может знаете кого-нибудь из ее знакомых, кто мог бы хоть что-то прояснить?

* Я уже пол года из дома не выходил, - ответил он после минутной паузы.
– Так что свежих сведений у меня нет никаких. Знаю только, что последние пару лет Верка ошивалась в кафе "Идиллия", искала клиентов, и все ее там знали. Это прямо на набережной, за памятником погибшим морякам. Спросите у местных девиц или обслуги. И вот еще что, погодите-ка минутку. Красильников вернулся к себе в квартиру, оставив дверь открытой. Со скрипом открывались какие-то дверцы, что-то тяжелое упало на пол. Наконец, он вернулся, взял Влада за руку и вложил ему в ладонь серьги, простые гвоздики без камней. Влад их помнил, тетя Тома купила их Вере к тринадцатилетию. Золотые. Она несколько месяцев на них копила, и все равно пришлось занимать по соседям.

* Вот, Верка расплатилась ими как-то за дозу. Верните их ее матери, мне они уже не помогут, пусть уж она меня простит, ну или хотя бы не слишком проклинает.

Когда они вышли из подъезда, было уже почти восемь вечера. Оглушительно стрекотали цикады, со стороны набережной слышалась музыка, шум машин, гул голосов - обычный вечер в курортном городке. Неподалеку от них заурчало и почти бесшумно тронулось дорогое авто. Интересно, что люди на такой машине делают в этих трущобах?

* Ну что, не он?
– спросил Пашка, заранее зная, каким будет ответ.

* Конечно нет, такую вонь и мертвый почует.

* Надо подполковнику этому рассказать про "Идиллию", пусть там прошерстят. Очевидно ведь, что Веру убили за то, что она уйти хотела. Кто-то из девушек заметил, что она не пьет, а, может, сама проболталась. Вот ее и убрали, чтобы других не смущала мыслями о новой жизни.

* Ага, как же, разбежались. Ты думаешь они без нас не могли разузнать, где она время проводила? Зачем им это? Там работы для них на год: соперницы, недовольные клиенты, сутенеры, а тут я, готовый и тепленький.