Неожиданно с фронта к брату приехал Михаил Щур. Прибыл он из воинского лазарета, на один день, по дороге в тыловой госпиталь. Он не был ранен, но его лицо имело зловещий серый цвет, глаза глубоко впали. Выглядел скверно.

Батальон «Нахтигаль», который он называл не иначе как легион, брал участие в тяжелых боях под Браиловым, на подступах к Киеву. Обороняла Браилов отборная дивизия НКВД и бои там были ожесточенные. «Меня, — рассказал Михаил, — вместе с другим стрельцом послали в разведку. Наше задание было рискованным: выяснить, где находится штаб дивизии противника.

Мы осторожно углубились в редкий лес, рельеф на Винничине волнистый — то холмик, то равнина. Предполагали, что штаб находится в одном из оврагов. Так и было. Мы нашли тот овраг, в котором находился штаб противника. Там стояла прикрытая ветками штабная автомашина с радиоантенной. Оттуда, из оврага, вверх тянулись телефонные провода, туда подъезжали связные на мотоциклах.

Задание свое мы выполнили, оставалось незаметно выскользнуть назад. На обратном пути, когда, пригибаясь, перебегали какую-то полянку, нас все таки заметили. Завязалась перестрелка. Мы побежали, а за нами посыпался град пуль. Одна из них догнала моего товарища и он упал с простреленной навылет головой. Я побежал дальше, понимая безнадежность своего положения. За мной гналось около двух десятков «бойцов». Шансов на спасение не было. А сдаваться в плен нельзя. Мы все знали, что солдат с сине-желтыми нашивками на плечах рукавов комиссары расстреливают сразу.

Выбежал я на какую-то заболоченную низинку, глядь, между камышом блестит озерцо. Там, на Винничине, по низинам раскидано немало таких прудов. Слышу, погоня приближается и вот-вот меня догонят. Решил, что тут мне пришел конец. В последний момент вспомнил казацкую хитрость, о которой в юности я читал в повестях Чайковского. Мгновенно сорвал толстый стебель камыша и нырнул с ним в озеро.

Плечами лег на глинистое дно, а через камышину стал дышать. Погоня прочесала окрестные кусты и, не найдя меня, помчалась дальше. Я хотел было уже вылезти из воды, когда слышу что подошла новая группа солдат. Неспеша на берегу они разложили костер и начали варить кашу. Один из кашеваров подошел к тому месту, где я спрятался, зачерпнул воду. На мгновение наши взгляды встретились, но он, к счастью, меня в воде не рассмотрел, хотя я его четко видел. Наверно меня спасла тень вербы.

Лежу под водой, однако отчетливо слышу, что делается вокруг. Солдаты поужинали и уселись возле костра покурить. А я лежу на дне пруда и замерзаю. И еще эти проклятые пиявки кружат около лица. Наступил вечер, солдаты разговаривают и, как назло, долго не ложатся спать. А меня от холода начала пронимать дрожь. Почти пол ночи пришлось пролежать в воде, только где-то под утро выбрался из пруда и крадучись отползти. Тело полностью задубело, голова шла кругом, еле я добрался к своим.

Хлопцы, увидев в каком я состоянии, бросились на помощь. Крепко растерли все тело с ног до головы… Напоили чаем с ромом, переодели в сухое. Командир приказал отправить в лазарет. Доктора боялись, что у меня началось воспаление легких, но у меня обнаружили воспаление почек. Не знаю что лучше. Теперь имею направление в госпиталь в городе Франкфурт. Надеюсь, там меня поставят на ноги».

Михаил захватывающе еще рассказывал про украинского командира легиона — Романа Шухевича. С гордостью подчеркивал, что командир немецкого полка постоянно общается с Шухевичем, советуясь с ним по всем важным делам.

— Часто советуется с ним и командир дивизии. Шухевич — это человек больших военных способностей, — говорил Михаил, — он достоин находиться во главе будущей украинской армии.

Всех интересовало, как относится к легиону население на восточно-украинских землях.

— Сначала с недоверием, — ответил Михаил, — но убедившись что мы настоящие украинцы, — с большой симпатией. На постое мы с удовольствием пели народные песни. Это привлекает молодежь и людей постарше. Украинцы влюблены в хоровое пение. Нам стали приносить молоко, мед и невероятно вкусные яблоки. Подобных я не ел даже во Франции. Однако самое большое влияние на население оказывает наш священник. Когда перед полевым алтарем капеллан отправляет Божью Службу с участием батальонного хора, собирается окрестное население и молится вместе с нами. Женщины плачут от умиления. Ведь там совсем нет действующих церквей, большевики их давно уничтожили.

Беседа постепенно перешла к главному. В то время у львовских украинцев была единственная больная тема: собственное государство. Арест украинского правительства, Бандеры, Стецька и других видных членов ОУН немцами, присоединение Галиции к польской Генеральной губернии, а Буковины к Румынии, недвузначно указывало, что Германия выступает против украинской независимости. «Может ли быть нашим другом тот, кто выступает против украинской независимости?» — говорили львовяне.

— Мы не давали присягу ни на верность Гитлеру, ни на верность Германии, — сказал Михаил, — мы дали присягу на верность Украине. Мы воюем за интересы Украины, за интересы Гитлера воевать не собираемся.

— А как же быть? — спросил кто-то. — Ведь солдаты обязаны воевать.

— Мы не немецкие солдаты, мы украинские добровольцы и воевать за Германию не будем, — повторил Михаил.

— В военное время за отказ воевать расстреливают, — сказал кто-то.

Михаил нахмурился:

— Не знаю, как это сделают, Роман Шухевич что-нибудь, наверно, придумает. За Германию воевать не будем.

В начале августа 1941 года сотник Роман Шухевич послал Главному командованию вермахта заявление, что, вследствие ареста украинского правительства и руководителей ОУН, батальон «Нахтигаль» далее не может оставаться в составе немецкой армии. Легион разоружили и распустили, а часть, превращенную в полицейское подразделение, заставили еще один год прослужить в Белоруссии.

Михаил Щур приезжал к брату еще несколько раз. Его здоровье постоянно и быстро ухудшалось. Воспаление почек (пиелонефрит) не поддавалось лечению. Через неполный год он скоропостиженно скончался… От природы Михаил имел красивый голос и любил петь. В конце жизни он напевал только одну и ту же песню. Спустя я слышал не раз от различных людей. Для понимания тогдашних событий на Западной Украине стоит привести слова этой программной для его поколения песни: