Очередная компания капитолийцев, но вот оно, наконец-то ей отвечают с интересом, задают вопросы и, чёрт, просто интересуются ей. Не этого ли она ждала весь вечер?

Женщина в пышном несуразном платье безжизненно улыбнулась:

– Чем же вы занимались во время… Вашего пребывания в Тринадцатом, - и снова эти «подбирания слов», которые так бесили Эбернети. Эффи кажется, что она понимает.

– Вас эксплуатировали? Заставляли работать?

– Я разносила кофе для заговорщиков. Или нет, иногда выпадал шанс накрасить лицо революции, - ворвалось в её мысли, но она только натянула на лицо привычную улыбку.

Чёрт, она была самым бесполезным существом, и все знали это. Все, кроме неё, пожалуй. Она верила, что нужна. Заставляла себя верить. Внутри что-то скривилось, сжалось и вывернулось наизнанку. Ей стало противно от самой себя.

– Мне мало кофеина; слишком серо; слишком мало; это не годится.

Чёрт. Чёрт, заткнись Эффи! Заткни свой чертов рот!

– Эффи, вы ещё здесь?
– послышался голос дамы, вырвавшей Тринкет из воспоминаний.
– Вид у вас, будто бы вы рвотное зелье выпили.

– Наверное, она не хочет вспоминать этих болванов!
– высказался рядом стоящий мужчина. Эффи вдруг ощутила благодарность всем капитолийцам Панема, за их удивительную способность додумывать фразы собеседника, судя по собственным меркам.

Забыть этих болванов?

Болвана, кретина, самодовольного напыщенного урода! Как же больно было осознавать, что этот урод стал её океаном. Она тонула в его глазах, когда он смотрел. И как же это бесило. Выбивало почву из-под ног. О какой близости могла идти речь, когда весь мир кричал о том, что это неправильно? Конечно, когда во всю разгорелась революция, ему нужна была поддержка. И как же больно было осознавать, что она всего лишь мелкая рыбка, одна из попавшихся под руку подруг на ночь, в этом бесконечном океане.

– Я бы с удовольствием забыла все эти события! – чуть ли не выкрикнула дама, соглашаясь с другом.

Как можно забыть? Просто выбросить воспоминания из головы, как будто вынести мусор. Она искренне не понимала. Как она могла забыть то, что стояло перед глазами, каждый раз, как она моргала. То, что глубоко вошло под кожу, аккуратным почерком осталось выжженным на костях. Как это, просыпаться утром или днём, сладко зевнув, а не ночью от кошмаров, с криком, застрявшем в горле? Просыпаться так, чтобы не плакать до самого утра? Она не знала. Поэтому, и только поэтому, девушка улыбнулась.

– Жаль, что мне придется покинуть вас, мои дорогие.

Остаток вечера она старалась не разговаривать.

Когда дела катились к чёрту, на помощь всегда прибегал Хеймитч. Каждый раз, прокручивая в голове эту фразу, Эффи выпивала залпом бокал шампанского, рискуя напиться, не дождавшись конца вечеринки. К её счастью, гуляние народа - иначе сказать нельзя было - подходило к концу. Гости стали разъезжаться. Эффи металась из одного крыла резиденции в другое, чтобы пожать руки на прощания, извиниться или пожелать доброй ночи всем, кто присутствовал. Ей нужно было держаться до самого конца. Играть роль как обычно это бывало перед самой Большой Игрой. И она выдержала это испытание.

Как только дом опустел, девушка поднялась к себе, вышла на балкон. Вид открывался изумительный. Лёгкий ветер обдувал полы платья, заставляя подол взлетать и окутывать девушку. Ей хотелось танцевать, выкурить что-нибудь и обнять Хеймитча Эбернети, покорителя гусей.

– Неужели они дороже меня, а, Хеймитч? Гребанные гуси, - она тяжело вздохнула, глядя на бесчисленное количество звёзд над головой.
– Где же твои манеры, Эффи?

Мурашки пробежали по её коже, становилось холодно. Эффи вдохнула чистый воздух, словно в последний раз, и, вернувшись в комнату, стала готовиться ко сну. Переодевшись в белое платье, она осмотрела себя в зеркало, чуть морща нос. Светлые волосы чуть ниже плеч аккуратными прядями расположились на её ключицах, не смытый макияж слегка растекся, что придавало драматичности отражению в зеркале. Её тело оставалось безупречным, за годы революций и игр, на нём так и не появились шрамы.

– Что изменилось?
– спросила она сама себя. И ничуть не удивилась, услышав голос Эбернети: - Ты, и только ты.

– Иди к чёрту из моей головы, - вслух, улыбаясь, повторила она.

Заснуть так и не удалось. Мысли не отпускали; девушка не находила себе места. Одно слово, изменившее ход событий, кровь, как предупреждение и странное предчувствие чего-то неизбежного. Лежа на кровати, она пыталась понять, что произошло с миром, с ней, представляя рядом Хеймитча, небрежно развалившегося на второй половине кровати.

– Прочь из моей головы, - шептала она, улыбаясь видению. На секунду ей показалось, что в мире никого и ничего не осталось, лишь пустота и тишина вокруг.

Резкий звук разбивающегося стекла, шум, женский крик, рокот не заглушенного двигателя. Не то, чтобы ей было интересно или она обладала храбростью – ей было плевать. Но было что-то, что заставило её подняться и выйти к месту преступления: предчувствие, что так нужно. Что это неизбежно.

Осторожно приоткрыв дверь, девушка вскрикнула. Грабители. Страх толкнул её в спину.