– Представьтесь, - потребовала та, думая о том, что это самый бестактный, грубый, ужасный человек, ничего не знающий о манерах и правилах поведения, и которого она, по неизвестной ей причине, любит всеми клеточками своего тела.

Комментарий к Часть 3

Воот, жду отзывов, иначе снова заброшу месяца так на четыре (лис-вымогатель ликует внутри меня)

========== Часть 4 ==========

***

Солнечные лучи, пробираясь через тесные окна в комнате, освещали грубое лицо Хеймитча. Он проснулся. Нехотя перекатившись на бок, мужчина открыл глаза, осознавая насколько он, не хочет этого делать. Не хочет находиться в этой реальности. Эбернети просто лежал, истинно надеясь, что Эффи ещё не очнулась, или даже не была ранена вовсе. Когда в его голову пришла мысль о том, что её амнезия осталась далеко в его снах, он немного приободрился. Эта мысль ещё долго не отпускала его, он готов был поверить во что угодно, лишь бы с его капитолийкой было все в порядке.

Хеймитч решил, что пока Тринкет полностью не восстановится, он поживет в своей старой капитолийской квартирке. Ещё во время Игр он выиграл её в карты у одного чудика, и иногда оставался там на несколько дней, когда ему надоедала роскошь тренировочного центра. И сейчас, рассматривая полупустую комнату, он хотел думать только о том, как же поживают его гуси.

Мужчина приподнялся на локтях и бросил взглянул на часы. Девять утра. С трудом мужчина заставил себя встать с постели, привести себя в чувство и приличный вид, чтобы в очередной раз навестить Тринкет.

Собравшись, мужчина направился к станции, откуда шел транспортный поезд, прямой рейс к её больнице. Эбернети передвигался как-то по-особенному медленно, осторожно и не видя, куда, полностью погруженный в раздумья, смешно хмурясь. Очнулся на станции, откуда уже отъезжал небольшой вагончик, неспешно проходивший мимо платформы. Эбернети в последний момент сорвался с места, ворвался в вагон, чьи двери едва не зажали его ногу.

– К чёрту, - почему-то подумалось ему, и он снова начал думать о тех несносных днях с капитолийкой, не замечая вокруг себя ничего.

Если бы он мог, то написал целую книгу, или даже том, о поездах и перепалках с Эффи в этих же поездах. Нет. Она не была во всех его воспоминаниях, и точно не являлась частым гостем в его голове. Просто так вышло, что большую часть его сознательной жизни она была рядом.

– Я бы хотел тебя забыть, - думал мужчина, рассматривая проносящийся мимо пейзаж за большим окном вагона. – Но у меня никогда не получится.

С горем пополам, он добрался до больницы, и, по привычке, снова стоял у двери в её палату, не решаясь открыть её.

– Хеймитч? – послышался мягкий голос, и он нервно сглотнул, когда рой воспоминаний снова закружился в его голове. Её голос. Только она могла произносить его имя с ноткой восхищения и горстью отвращения. Он должна была это помнить.

«Хеймитч» кричали воспоминания, и каждый раз его имя звучало по-разному, только у Тринкет так получалось. Казалось, она успела вложить каждую эмоцию в это слово. Она не смогла бы этого забыть.

Эбернети вошел в палату. Девушка была в ужасном состоянии. Хоть больше и не рыдала, но глаза испуганно блуждали по пространству. Невыносимо было видеть в ее глазах это неподдельное недоумение. Нет. Она его не помнила.

– Эбернети, ты стал слишком стар, чтобы верить в сказки, - пронеслось в его голове.

Начиная с гнева, заканчивая неоправданным притяжением и даже любовью, Эффи каждый день наблюдала за Хеймитчем. А он, в свою очередь, всегда старался держаться рядом. Обычно, они молчали, изредка перекидываясь взглядами, думая о чем-то своём. Иногда она слабо улыбалась ему, но ничего не спрашивала, а он по-прежнему смешно хмурился, искренне надеясь, что когда-нибудь она все вспомнит и жизнь снова вернется в нормальное русло. Когда в палату заходили врачи, он требовал ответов, а она смотрела отсутствующем взглядом в окно, пропуская мимо ушей странные сложные термины.

– Амнезия - странная штука. Обычно, наши пациенты вспоминают, частично или наоборот, даже то, чего не помнили при прежней жизни. Но у вас особый случай. Память начисто вытерта из мозга. Вы и не вспомните тех ужасов.

– Я хочу, - задумчиво произнесла Эффи.

– Что, милая?
– переспросил удивленно врач.

– Хочу всё вспомнить.

– Это могут быть слишком болезненные воспоминания, - мужчина беспомощно посмотрел на Эбернети, но тот лишь пожал плечами, пытаясь спрятать улыбку. – Нет, категорично. Я против.

– Но я должна вспомнить, - девушка капризно нахмурилась, и у Хеймитча противно кольнуло в груди. Его капризная капитолийка.

– Твое состояние очень тяжелое. В одиночку ты не справишься, - вмешался бывший ментор. Его голос – охрипший и грубый – действовал на девушку как-то особенно.

– Тогда ты поможешь мне, - это была одна из немногих фраз, сказанных ею после комы, адресованная непосредственно ему, и Эбернети, слегка удивленно кивнул в знак согласия, а Эффи с благодарностью улыбнулась все той же раздражающей его улыбкой.