***

Стены больничной палаты, окна без занавесок и иголка капельницы, через которую в мою кровь поступает лекарство. Благодаря ему я относительно спокойна, а ребенок в безопасности.

Ребенок! До сих пор не могу поверить в это. Уже не задаюсь вопросом, как такое случилось, но принять новость все равно трудно.

На часах три ночи или утра, никогда не разбиралась в этих тонкостях, а сна все нет. От того, что столько всего свалилось на меня и всего за несколько часов, не могу прийти в себя. В памяти маячит лицо любовницы Леши, в ушах звенят его страшные слова, и лицо напуганного человека – моего бывшего отца.

Где взять силы и с наступлением утра принять правильное решение, что бы жить дальше?

Все, что я чувствую – это страх перед завтрашним днем. Миллионы людей проснуться, а в их жизни не произойдет ни каких кардинальных изменений с появлением солнца, в отличии от меня. Я не знаю, что буду делать дальше, куда пойду, на что и где буду жить. А главное не знаю, как поступить с ребенком.

Оставить его и что дальше? Идти просить милостыню у знакомых или идти к человеку, который прямо заявил, что не желает больше и слышать о детях? Как же трудно и стыдно, что меня угораздило попасть в такую ситуацию. А избавиться от ребенка, значит поступить с ним так же, как поступили со мной – выбросить и забыть.

Пять тридцать и я не сплю. Капельницу унесли и велели отдыхать. Хотя бы ради ребенка. Мысль, что во мне растет новая жизнь, постепенно проникает в мое сознание и мне стало легче. При всех трудностях, что меня ждут впереди, я уже не буду одна, рядом со мной будет маленький человечек, которому я точно нужна.

Человек, который при всех назвал меня своей дочерью, обещал прийти утром. Он был таким взволнованным, когда мы ехали в его машине и он держал меня за руку всю дорогу, кричал на врачей и тут же умолял их помочь мне. Называл Юлой, как раньше, только вот так уже никогда не будет. Мне жаль, что у моего ребенка не будет дедушки, который бы я уверена его очень любил, будь я его родной дочерью.

Восемь тридцать и в палату входит медсестра. Я так и не уснула, но уже довольно спокойна отношусь к произошедшему. Откуда у меня взялись на это силы? Не знаю, но уверена, что не могу себе позволить ходить и жаловаться на жизнь, когда от меня зависит мой ребенок.

– Доброе утро, как у нас дела?

– Все хорошо.

Прижимаю руки к плоскому животу пытаясь почувствовать, где сейчас мой малыш. В какой то передаче говорили, что дети все слышат и чувствуют, даже на таком маленьком сроке. Вот и я не хочу, что бы мой маленький чувствовал страх.

– Прекрасно. Скоро к вам зайдет гинеколог, а пока давайте разберемся с вашими данными.

Молодая медсестра не многим старше меня, с обесцвеченными волосами собранными под белой шапочкой, садится на стул рядом с моей кроватью и раскладывает на столе мою историю болезни.

– Ваше полное имя?

Сглотнув сжимаю кулаки и отстраняясь от всего просто отвечаю на вопросы.

– Кадетова Юлия Владимировна.

– Полных лет…

– Двадцать три.

– Замужем?

– Нет.

И ногти впиваются в ладони.

– Гражданский брак?

– Нет.

Расслабляюсь – к чему волноваться.

– Группа крови?

– Вторая положительная.

А у бывшего отца первая.

– Группа крови отца ребенка?

– Н-незнаю.

– Плохо, надо спросить. Данные отца ребенка начиная от фамилии и возраста…

– Это обязательно?

Меня начинает мелко трясти от волнения и я хочу закончить этот разговор.

Медсестра внимательно смотрит на меня и понимающе кивает. Мне не интересно, что она для себя решила, просто не важно.

– Обязательно. Это конечно не мое дело, но к приходу доктора определитесь, что вы решили на счет ребенка.

Она встает и уходит заставив меня впервые переживать обиду за своего малыша, которого посмели обидеть. Пусть она просто предположила, что я не хочу его рождения, но для меня очень важно защищать частичку себя.

Слезы обиды бегут по щекам и в этот момент открывается дверь и входит мой бывший отец.

– Юла? Что случилось, с тобой все хорошо?

Снова этот заботливый голос, снова этот взгляд доброго папочки. Как он не понимает, что мне очень трудно не реагировать на него, как раньше?

– Уходи.

Отворачиваюсь от него к стенке и вздрагиваю от рыданий. Знаю, что должна успокоиться, но не могу. Видимо все, что накопилось за сутки выплеснулось слезами обиды на всех, кто меня бросил.

Девять пятнадцать. Я в палате одна и от усталости закрываю глаза. Приходила женщина-гинеколог, мы обсудили с ней важные вопросы и ни один из них не был связан с отцом ребенка. За это я была ей только благодарна. На три дня меня оставили под наблюдением, а после сдачи всех анализов и УЗИ выпишут.