Шрифт:
Бегу к двери, но меня останавливают.
– А Димку? Может, завезем к моим?
Боже. Я забыла про сына. Все внутри трясется от волнения и страха за отца.
– Нет, с собой.
– Юль, там больница и полно посторонних людей. Зачем туда вести ребенка?
Предлагаю самый быстрый и простой вариант, но не думаю, что получится вести машину. Возьму такси.
– Хорошо, давай ты посидишь с ним, а я поеду одна.
– Нет. Я с тобой, а за внуком пусть бабушка смотрит. Собирайся.
Правильные и быстрые решения взрослого мужчины сильно отличаются от моих, больше похожих на действия напуганного подростка. Хотя именно так я себя и чувствовала сейчас.
Спустя по моим подсчетам очень длительное время, мы вбежали в больничный коридор, где и встретили Геннадия.
– Как отец?
– Его осмотрели и перевели в палату. Сказали, что просто переволновался. А так, синяки и шишки. Легко отделались.
Вздохнув с облегчением прижимаюсь к Леше, закрывая глаза и пряча слезы.
– Как хорошо. Ты не представляешь, что я передумала пока мы добирались. К нему можно?
– Да. Я только что оттуда.
– Спасибо.
– Мне то за что?
– За то, что живыми остались. Пойдем, Леш.
Мы поднимаемся наверх, где в одной из палат лежит мой отец. Бледное лицо и расстроенный вид, но при нашем появлении он улыбается.
– Юла, не надо было приезжать, да еще и с внуком.
Димка спит в переносном кресле, которое мы установили в машину его отца почти сразу, как только он появился на нашем пороге.
– По-твоему я должна была сидеть дома и сходить с ума от беспокойства?
– Я бы позвонил и сам все рассказал.
Бегу к нему и крепко обнимаю, сажусь рядом с ним и долго не отпускаю от себя.
– Пап, как ты меня напугал сегодня.
Нет, не может он мне быть посторонним. Он мой отец и плевать я хотела, что там пишут в результатах.
– Ну, ну. Ты чего разревелась, а?
– Я люблю тебя. У меня же всегда был только ты.
– Чшш, дочь. Хватит. Зато сейчас у тебя целых три мужчины, которые тебя любят. Вытирай слезы, хватит реветь.
– Все, не буду больше.
– Иди, умойся и принеси мне кофе, а мы с Алексеем парой слов перекинемся. Митяй все равно спит, не переживай.
– Я быстро.
Встаю и выхожу в коридор. Думаю, что кофе только предлог. Видела я мокрые отцовские глаза. Это их мужская гордость не разрешает показывать нам женщинам их моменты слабости.
Автомата с напитками ни где нет, возможно, они все на другом этаже. Мне на встречу, идет женщина, и я хочу у нее спросить, где продают кофе.
Поравнявшись с ней слова застревают на губах. Вся в черных синяках и постаревшая лет на десять, передо мной стоит моя мать. Женщина, что за всю мою сознательную жизнь, ни разу не показала мне свою любовь и ласку.
– Мама?
Потухший взгляд некогда таких же как и у меня синих глаз, все, что осталось от прежней ее.
– Узнала? А вот я сама себя не узнаю.
– Что случилось?
– Упала не совсем удачно.
Не верю ни одному ее слову. Я видела в последнее время на ее руках синяки, но они были почти незаметны. Эти же просто огромные и они покрывают почти всю ее.
– Это он сделал?
– Кто? А, ты имеешь ввиду Савву? Нет, не он. Он сбежал как только у меня кончились деньги. Сама виновата, избаловала мальчишку. А ты к кому?
– Отец с Генной перевернулись на машине.
– Живы?
В вопросе нет ни интереса ни волнения. Сплошь одна брезгливость.
– Да.
– Не надо было и спрашивать. Таким, как он ничего не делается.
– Зачем ты так говоришь?
– Не обращай на меня внимание. Лучше скажи мне, почему ты здесь, когда он от тебя отрекся и выставил вон?
– На то были причины.
Не хочу посвящать ее в то от чего она всегда убегала. В дела семьи.
– Я хотела сделать ему больно, как и он мне.
– О чем ты?
– Я любила твоего отца, но его постоянно не было дома. Приходил поздно, бежал к тебе читать сказку, а потом в свой кабинет. Для меня у него не оставалось времени. Вот и закрутила я с его адвокатом. Потом был страховой агент, за ним финансист и уже, когда надоели все эти мужики в костюмах, я встретила Саввочку. Хороший был мальчик, все напоминал мне Володю в молодости. Я даже полюбила его, а вот он любил мои деньги.
На ее лице нет эмоций, сплошные перечисления фактов. И мне отчего то ее совсем не жаль.