Ужасно. Но правдиво.

— Не беспокойся. — Я быстро улыбнулась. — Понимаю.

Гай зарычал. Как и любой мужчина, он, вероятно, не оценил, как его загнали в угол.

— Она никогда не сражалась, и у нас нет времени ее обучать.

— Я научу ее, — сказал Брут глубоким, скрипучим голосом.

Рот Гая раскрылся. Так же как и Габрана. Теперь, что касается Эммы…

— О, отлично! — спохватилась она. — Ты говоришь, что поможешь Пенелопе, но даже не окажешь мне честь в каком-то дурацком «хай». Это один слог, Брут! Один!

Один уголок его рта изогнулся вверх.

Эти «люди» были по-настоящему необычны. Милыми и сильными, но необычными.

— Спасибо, Брут. Когда начнем? — спросила я.

Он уставился на меня, вместо того, чтобы ответить на вопрос.

— Ладненько, тогда. Я не знаю, как безмолвное обучение поможет, но я открыта ко всему новому. Приступим.

Гай, очевидно, не согласился с моей причастностью, но, понимая, что спор проигран, ушел, проворчав:

— У тебя есть один день, Каратэ-пацан.

Хей, это прозвище звучало в каком-то роде круто, но разве что-то более броское не заставило бы чувствовать себя яростней? Типа «Огненные Шары» или «Дымящиеся Штаны»?

Хммм… может быть, нет. Нужно ещё поработать над прозвищем. Может, взять себе несколько красных колготок и половинку синего купальника с поясом.

Пен! Ты не супергерой. Ты просто сумасшедшая. И, по-видимому, заражена ДНК сверхъестественного серийного убийцы.

Везёт же мне.

— Эй, Гай! Подожди. — Я побежала за ним по коридору, и когда догнала, ничего не могла поделать с дрожью в своих дымящихся штанах. Мужчина был чертовски большим. — Об этой миссии…

Он скрестил свои гигантские руки.

— Позволь я угадаю, ты хочешь исправить ошибки всех, кто пострадал. Ты хочешь, чтобы Мааскаб заплатили за каждое зло, которое они совершили. Ты хочешь свернуть их шеи одну за другой и наблюдать, как они задыхаются от собственной боли, но не раньше, чем ты извлечешь их ногти с помощью ржавого пинцета и вытащишь глаза из орбит раскаленной кочергой.

О Боже! Да! Именно так!… Если бы я была больным, развращенным, мстителем-зачинщиком, помешанным на насилии и актах бессмысленного возмездия.

Что, черт возьми, было не так с этими людьми?

— Хм. Не совсем. Хотя, это отличное предложение. Кстати, ты бог чего?

— Смерти и войны.

Это все объясняет.

Я натянуто улыбнулась.

— У меня создается впечатление, что ваша политика заключается в том, чтобы уничтожить любых жрецов, с которыми вы контактируете, но они единственные, кто знает, что не так с Киничем.

— Ах, понимаю. Ты хочешь, чтобы мы взяли пленных для допроса.

— Да, — ответила я.

— Это очень сложно, мы должны убить их быстро или отправить в нокаут, прежде чем они смогут просеяться. Обычно мы выбираем убийство.

— Просеяться? — спросила я. Как мука?

— Телепорт. Хотя они путешествуют только на короткие расстояния, их трудно удержать.

Ой. Ну, это объясняло, как Мааскаб, напавший на меня в моей квартире, все чаще появлялся на улице.

Тогда я вспомнила, как Виктор появился из ниоткуда.

— Довольно странно, что у монахов те же самые способности, что и вампиров.

— Сначала мы также подумали. Но затем обнаружили, что они присоединились к Обскурос, мы предполагаем, что они учились друг у друга.

Меня озарила идея.

— Можем ли мы каким-то образом использовать этот черный нефрит? Я слышала, что у него есть какие-то магические силы, чтобы суметь захватить власть.

Он почесал подбородок.

— Возможно. Я посоветуюсь со своими командирами и рассмотрю это. — Гай поглядывал в сторону комнаты Кинича над моей головой. — Эмма! Чего ты ждешь, женщина? Пришло время для вечерних занятий любовью!

Класс.

Эмма выскочила из комнаты Кинича и немного пошатнулась, когда она проходила мимо и скрылась в одной из комнат для гостей.

Ну, по крайней мере, я была не единственной, у кого были необычное отношения с божеством, с акцентом на слово «женщина».

Я обернула свой любимый синий шарф вокруг шеи Кинича и поцеловала в ледяной лоб, желая, чтобы он знал, что я сделаю все возможное, чтобы помочь ему. Меня убивало видеть такого великолепного мужчину, сведенного к безжизненной оболочке, такого бледного, такого уязвимого. Вот почему я приняла безумное решение пойти на миссию; я не могла больше сидеть с ним наедине, надеясь, что его разбудит чудо. Я не могла вынести еще один день, думая, что эти мерзкие кретины делают с моей матерью. И в итоге, Эмма была права: мне нужно было подняться и бороться за то, что я любила. Я только молилась, чтобы не было слишком поздно.