– Позже я напишу тебе, и мы обсудим детали, – говорю я. – Мы с тобой в друзьях на «Фейсбуке»?

Он качает головой.

Я вытаскиваю под партой телефон, открываю «Фейсбук» и заношу его в список друзей.

– Готово. – Щурясь, рассматриваю его фотографию. – Что за малыш с тобой?

– Младший брат, – отвечает он, усаживаясь ровнее. – Расселл. Ему три года.

– Симпатяга.

Мэтт слабо улыбается, но тут же снова хмурится.

Я смотрю на часы. У нас осталось еще несколько минут, а он все молчит, причем так, что вынуждает меня вести беседу.

– Ну что, – говорю я, – готов к выборам?

Мэтт закрывает глаза:

– О черт, совсем забыл про это.

– А зачем ты вообще выставил свою кандидатуру?

– По ошибке.

– А-а-а, – протягиваю я. – Нелегко заставить Клэр внести изменения в бюллетень, но, если ты хочешь снять свою кандидатуру, я могла бы ее уговорить.

– Зачем? – удивляется он. – Тебе нужны весомые аргументы при подаче заявления в вуз?

Я моргаю в растерянности. Это шутка или парень ко мне неровно дышит?

– Не наглей.

– А что, разве не так? – отвечает Мэтт. – Я абсолютно уверен, что самоуправление учащихся для того и существует, чтобы можно было написать в анкете «секретарь десятого класса» и т. д. Я думал о том, чтобы выйти из игры, а теперь уже и не знаю. Почему бы и не побороться?

– По-твоему, общественной работой занимаются ради поступления в вуз? – спрашиваю я. – А ты не думал о том, что есть люди, которым хочется, чтобы наша школа стала чуть менее ужасной?

– Поэтому ты идешь на выборы? – уточняет он.

– Скажем так: во-первых, я не люблю, когда мне хамят; во-вторых, это вполне достойная причина.

Мэтт фыркает, возводя глаза к потолку. У меня зачесались руки: дать бы ему по шее. Равнодушие не делает тебе чести, хочется крикнуть мне. Но я, сдерживая порыв, спокойно говорю:

– К выборам ты относишься несерьезно, но снимать свою кандидатуру не собираешься. А что ты будешь делать, если вдруг победишь?

– Ничего.

– Чудесно! Конечно, кому это надо?!

– Ну хотя бы одному человеку, очевидно, все-таки надо.

– Да, моей подруге Клэр. – Я непроизвольно сжимаю кулаки. – Ладно. Ты на себя посмотри. Как будто три дня обкуривался в закрытом помещении. При желании любой тебя переиграет.

– Так-так, это что – угроза? – хмурится он.

– Возможно.

– Ты не обижайся, – говорит мне Мэтт, складывая на груди руки, – но вы с Джунипер Киплинг тоже не образцовые граждане.

– Это ты о чем?

– Об алкоголе. – Он пожимает плечами. – Меня обвиняешь в наркомании, а сама квасишь каждые выходные. Это лицемерие.

Я могла бы возразить, что не пью, но вообще-то я не считаю себя обязанной опровергать его словесный понос. Что он может знать о том, как я провожу выходные?! С минуту я сижу, кривя губы, и наконец произношу:

– Потрясающе. Я… нет слов.

– Время вышло. Вернитесь на свои места, – призывает Гарсия.

Я возвращаюсь за свою парту и до конца урока пыхчу от злости.

Едва прозвенел звонок, я первой вылетаю из класса и всю дорогу, пока иду по коридорам в старое крыло, злюсь. Перед шестым уроком, французским, сталкиваюсь с Джунипер. Мы вместе идем на наш ряд.

– Что такая мрачная? – интересуется она. – Как будто кто-то дурно отозвался о «Возвращении джедая».

– Нет, просто я… с Мэттом Джексоном впервые пообщалась. Гарсия дал нам совместное задание.

Джунипер треплет меня по плечу:

– Мои глубочайшие соболезнования.

– Соболезнования приняты. Он такой… – Я трясу кулаком. – Из себя выводит.

– Что он сказал? – смеется Джуни.

– Да нормально он себя вел, пока разговор не зашел о выборах. И сразу в такого гада превратился. – Я хрустнула костяшками пальцев. – Победить должна одна из нас, Джуни, ладно? Договорились?

– Договорились. Хотя ты вроде бы хотела отказаться от участия?

– Хотела, но это было сорок пять минут назад. – Я смахиваю с глаз волосы. – А теперь хочу победить – чисто из вредности, назло.

– Естественно. – Поглаживая воображаемую бородку, Джунипер устремляет вдаль мудрый взгляд. – Знаешь, как говорят? «А теперь пребывают сии три: вера, надежда и злость; но злость из них больше» [27] .

Я захожусь смехом, столь безудержным, что роняю голову на парту.