– Где ты это взяла?
– он тихо спросил и, не дожидаясь от меня ответа, стал собирать все эти камешки в лежащий рядом на кровати мешочек.

– Это - огромнейшие деньги и криминал. Положи туда, где взяла!
– он сказал голосом, не терпящим ни объяснений, ни возражения.

Не вымолвив ни слова, я приоткрыла молнию на чехле одеяла, засунула туда в уголок мешочек, свернула одеяло и поместила его в шкаф на его прежнее место. Юрис молча, с мрачным и недовольным видом, наблюдал за моими действиями. Затем, сунул мне в руку мою сумку и, внимательно осмотрев комнату, вывел меня в коридор. Ни слова не говоря, он завел меня в свой номер, и, забрав свою камеру, оставил на какое-то время одну. Вернувшись, Юрий спрятал камеру в свою дорожную сумку. Под неодобрительные взгляды знакомой администраторши, мы покинули гостиницу. Только в кафе, уже сидя за столом, на котором передо мной стоял кофе и лежал круассан, он очень медленно и спокойно, как будто перед ним сидел нашкодивший маленький ребенок, заговорил.

– Алиса, не знаю, понимаешь ты это или нет, но мы попали в большую передрягу, - начал Юрий.

– Почему мы? Это у меня большие проблемы, - тихо парировала я.

– Прекрасно! Ты приходишь в себя!
– впервые улыбнулся Юрий и добавил: - Надеюсь, ты понимаешь, за этими камешками обязательно придут. И было бы неплохо, если это случилось после нашего отъезда.

Повисло долгое молчание. Каждый из нас мысленно пытался оценить сложившуюся реальность. Наконец он, тщательно подбирая слова, продолжил:

– Так! Давай не будем усложнять, и проблемы будем решать по мере их поступления. Но, подумать и подстраховаться нам не мешает, - и, стараясь выглядеть спокойным, уверенно добавил: - Не будем менять наши планы. Ты обещала меня повести на вершину холма Монмартр и показать город с самой высокой точки.

И мы молча, каждый погруженный в свои невеселые думы, пошли в город. "Кто и когда подложил эти бриллианты-алмазы в одеяло? И если за ними придут, а их на месте не будет, то подозрения падут на того, кто останавливался в этом номере, то есть на меня, или на того, кто убирал этот номер. А что, если заявить в полицию? Тогда меня задержат для выяснения обстоятельств, и, я либо сразу становлюсь подозреваемой, либо меня начнут использовать для поимки преступника, как "подсадную утку". Ведь это так всегда происходит в детективах? И тогда - прощай мои прогулки по Парижу, прощай мое возвращение домой!" - мысленно рассуждала я.

В реальность меня вернул насмешливый голос Юрия.

– Ты же вчера обещала открыть передо мной новый, загадочный и восхитительный, мир, а привела куда-то на окраину, в район, где живут одни марокканцы?

Мне ничего не оставалось, как взяв себя в руки, "вернуться на землю". Мы находились уже совсем рядом с собором. Нам оставалось только по ступенькам подняться наверх. Добравшись на террасу, мы застыли в восторге от увиденного. Картина была захватывающей. Перед нами раскинулся необыкновенной красоты залитый солнцем город! Здесь, стоя на террасе и наслаждаясь увиденным, я снова почувствовала себя спокойной и счастливой и вновь ощутила, чуть было не покинувшее меня, равновесие. Так вот - оно, порой ускользающее от тебя, счастье!

Юрий стоял неподвижно, в его облике было нечто таинственное. Его голубые глаза, казавшиеся огромными на лице правильной формы, обрамленном светлыми волосами, искрились восторгом! И только боязнь спугнуть этот, не нами созданный, загадочный момент, не позволил мне достать телефон и запечатлеть на память Юрия на фоне огромного белоснежного собора, с восторгом вглядывающегося в святой город, раскинувшийся перед ним во всей своей красе.

Наконец Юрий нарушил наше молчание:

– Действительно, очень волнующе и очень красиво.
– И с улыбкой, устремив свой взгляд в даль, добавил: - Жаль, не взял с собой камеру!

Поняв, что я хочу возразить, он поспешно добавил:

– Давай, удивляй дальше.

Спустившись вниз по лестнице, мы еще погуляли по прилегающему к базилике району, с Мулен Руж и кварталом Красных Фонарей, посидели в каком-то уютном маленьком кафе на бульваре Капуцинок и, воспользовавшись метро, оказалось на Елисейских полях.

Меня всегда удивляло, почему, наблюдая, будь то: панорама Парижа, или вид вечернего Гонконга, или статуя Свободы в Америке и т.д. ..., испытываешь необыкновенной волнение и восхищение и мысленно восклицаешь: "Остановись мгновение!" Но, стоит только покинуть это место, картинка из памяти ускользает. Остается только неотвратимое желание опять вернуться назад и заново испытать те необыкновенные чувства и то восхищение, которые здесь оставил. И ты вновь и вновь стремишься попасть туда, где увиденное так тебя взволновало.

И почему-то - совсем другое дело, когда стоишь перед картиной, написанной, чаще всего, талантливым художником. Один раз увиденные полотна Айвазовского, Иванова, ... стоят у тебя перед глазами и всегда остаются с тобой. А с Сикстинской Мадонной "улетаешь в небеса" как, стоя перед этой картиной в музее Дрездена, так и мысленно, находясь от нее далеко!

Вот и мой любимый Париж всегда в моих воспоминаниях почему-то возникает из картин Писсаро, Коровина, Бланшара и Кортеза, а не современный, так мне хорошо знакомый, и, мною много раз виденный!

..... Величие и красоту Триумфальной арки, Большого Дворца, Дома Инвалидов просто невозможно было недооценить. Что уж говорить о мосте Александра III! Гуляя по Парижу, мы больше молчали, чем говорили, бросая на друг друга выразительные взгляды.

Уже в метро, по дороге в отель, Юрий насмешливо заметил:

– Если бы я все это снимал на камеру, то устал бы меньше! Что значит: эмоциональная нагрузка, не чета, физической!

И с этим трудно было не согласиться.

Уставшие и переполненные впечатлений, мы вернулись в свой отель, решив немного отдохнуть перед ужином, предварительно, по настоянию Юрия, заказав столик в "Ги Савой".