Динамика изменений мышления человека и его взаимодействия с внешним миром и другими людьми показала, что преломление в мышлении конкретного индивида собственных разработанных категорий перебрасывает мост между сознанием и организмом.

Ч. Дарвин, положивший начало изучения механизмов перехода внутренних состояний во внешние выражения, выявил причины возникновения невербальных символов экспрессивного поведения и попытался объяснить механику возникновения тех или иных невербальных движений, проследить, работа каких мышц заставляет нас совершать эти движения.

Согласно Т. Шибутани, сознание и рефлексивное мышление являются инструментами приспособления к ситуации, но исполняются они только тогда, когда человек получает от самого себя на этот счет специальные указания. Рефлексия невербального поведения представлена им как процесс воображаемой репетиции, «когда действующее лицо манипулирует перцептуальными объектами, образами (включая «Я» образы) и различными символами». Положения о том, что «лицо человека и некоторые из его физических особенностей служат символами его «Я»-концепции, что понятия «Я»-образ и «Я»-концепция относятся не к каким-то частям тела, а к неким закономерностям в человеческом поведении», находят свое развитие в теоретических и методических работах, посвященных различным аспектам невербального поведения.

Э. Фромм показал, что основной подход к изучению человеческой личности должен состоять в понимании отношения человека к миру, к другим людям, к природе и самому себе. Согласно его воззрениям, человек изначально социальное существо, вторичным считается отношение индивида к миру. Людям, согласно Э. Фромма, необходима стабильная и постоянная опора для объяснения сложности мира.

Так как информационные процессы организма носят вероятностный характер и служат фактором управления, то переход к информационной трактовке образа позволил в качестве непременных условий определить два момента: 1) роль образа в регуляции двигательных актов; 2) его прогностическая функция, соотнесенная с прошлым (образ памяти), настоящим (образ восприятия) и будущим (действие). Обе функции, как управление действием, так и вероятностный прогноз, реализуются «автоматически», независимо от способности индивида к самоотчету об образном содержании своего сознания.

Образ – это такая же реальность, как и направляемая им двигательная активность.

Представления человека о другом человеке создаются в результате сенсорной переработки информации, ее взаимоотношениями с субъективными воспоминаниями и переживаниями. А с другой стороны, посредством движений и пластики можно выразить и донести до окружающих внутреннее психологическое состояние, полноту собственных ощущений и переживаний. При этом реализация личного в обмене познавательной и эмоционально-оценочной информацией является проекцией мира коммуникаций, и каждый человек строит свое поведение, ориентируясь на ожидания других людей.

Пространственная и оптико-кинетическая составляющие общения проявляется во внешнем поведении в виде того, что происходит и есть внутри нас. Только эти проявления нужно уметь распознать. За отдельными, едва заметными проявлениями движения рук, глаз, позы можно увидеть настроение, желание, помыслы вашего партнера. «Видеть как» – это отношение интуитивное, удерживающее вместе смысл и образ. «Видеть как» – есть действие, потому, что понять – это значит нечто сделать. Так В. П. Зинченко отмечал, что образ содержит в своей внутренней форме действие и слово вместе с их смыслами. Невербальное и вербальное тем самым оказывается тесно связанными между собой.

В XX столетии изучением невербального поведения стала заниматься в основном психология. Долгое время изучение невербального поведения в психологии осуществлялось в русле идей, сформулированных Ч. Дарвином. Одно из поворотных открытий психологии в отношении невербального поведения – признание его коммуникативной функции было сделано С. Л. Рубинштейном, который сформулировал утверждение о том, что выразительные движения не являются простым сопровождением эмоций, а выполняют «определенную актуальную функцию – общение; они – средство сообщения и воздействия, они – речь, лишенная слова, но исполненная экспрессии».

До середины XX века, и в западной, и в российской психологии культивировался подход к невербальному общению как сопровождению вербального ряда – паралингвистический подход. В его рамках исследователей в основном интересовали такие явления, как частотный диапазон речи, громкость голоса, скорость и длительность речи, изменения мелодики, распределение пауз, речевые ошибки, звуковые заполнители пауз. Исследователи данного направления полагали, что невербальное поведение «иллюстрирует» наши слова, помогает лучше донести до собеседника их смысл, т. е. имеет вспомогательное значение по отношению к речевому поведению.

Психологи Е. Фейгенберг и А. Асмолов объясняют причины доминирования лингвоцентрического подхода в изучении невербального поведения тем, что «современный человек живет в мире слов, в лингвистическом мире, а древнее высказывание «вначале было слово» во многом определяет логику исследований в поведенческих и социальных науках». Весьма показательна точка зрения крупного лингвиста. Э. Бенвениста, который писал, что «…вне языка есть только неясные побуждения, волевые импульсы, выливающиеся в жесты и мимику».

Конец ознакомительного фрагмента.