А вот сестра Сэмми — Ленни входила в более сдержанное направление Пэрротов — Пэ-Фарбэны. Эти фанатели по хаки. Собственно говоря, «Фарбен», или, точнее, «khakifarben», в переводе все с того же забытого языка означало то самое хаки. Начало слова им чем-то не угодило, а потому они решили взять его конец.

Беспредел и самоуправство! Творят непотребства, заимствуют, что ни попадя! Бессмысленно и беспощадно! Горжусь!

Ленни каждые полгода наращивала себе роскошную гриву до поясницы, а затем глумилась над ней как могла: выкрашивала волосы в темно-бурые и светло-зеленые цвета, заплетала тонкие косички или собирала волосы в небольшие хвостики, создавая эффект «взрыва на макаронной фабрике». Сегодня, в результате удивительного стечения обстоятельств, на ее голове творилось всё из мною перечисленного и даже больше. Макияж, естественно, наносился соответствующий: камуфляжные зелено-коричневые пятна покрывали глаза и скулы подруги. Безусловно, все это Ленни безумно шло, хотя легкий перебор обозначался невооруженным взглядом. Не обошло хаки и наряда подруги: безрукавка, что облегала фигуру, походила на армейскую форму, с чем не особенно вязалась пышная юбочка тех же зелено-коричневых тонов. Из-под ткани хаки пробивалась черная сеточка — второй слой юбки, который кокетливо приподнимался при каждом дуновении легкого ветерка. Все руки Ленни увивали браслеты, имитирующие колючую проволоку, и по многочисленным ссадинам на запястьях девушки могу предположить, что имитировали отлично!

— Домашний арест? — Сэмми удивленно приподнял красные брови. — Ты же у нас примерный мальчик. Что же ты такого натворил, за что тебя изолировали от цивилизации?

— Лучше не спрашивай, — вздохнул я. — Меня подставили. Вспоминать противно, — дал я понять друзьям, что не хочу развивать тему.

Сэмми с Ленни понимающе кивнули и вместо неприятных расспросов до отказа закидали меня информацией о том, что творилось в мое отсутствие. Кто бы мог подумать, что еще месяц назад я считался завсегдатаем этого места.

Кроличью нору построили всего год назад. На ее открытие устроили конкурс по поеданию пирогов из крольчатины. И я, естественно, в нем участвовал! Кто ж откажется наесться до отвала, не заплатив ни дэла? В результате на финишную прямую вышли я да парочка фриков, которые, как я затем узнал, оказались двойняшками. К удивлению многих, победу тогда одержала хрупкая, болезненно худенькая Ленни. Как в нее вместилось столько пищи, так и осталось одной из сотен загадок, которые мне еще предстояло решить. В качестве приза Ленни подарили купон, позволяющий три месяца ходить раз в неделю в Кроличью Нору и наедаться до отвала совершенно бесплатно! Подруга же, посмотрев на мою несчастную моську, предложила тогда разделить купон на нас троих. Так мы и познакомились. Так и подружились.

До знакомства с Сэмми и Ленни я относился к пэрротам с опаской, ожидая от них подвоха. Да что к пэрротам — любое молодёжное направление вызывало у меня легкую тошноту! Исключением являлась разве что Мифи, и то лишь потому, что я знал ее еще до увлеченности нано-машинами. Лишние же рассуждения об аспектах жизни со стороны представителей разных направлений, их стремления, так и остававшиеся пустыми словами — все это мне претило. Неформалов я рассматривал не иначе как напыщенных, лживых идиотов, стремящихся выделиться любым возможным способом. И эта их идиотская черта постоянно трындеть о Свободе. Смех…

Наша свобода строится на притеснении свободы окружающих. Так было, есть и будет. И никакие разноцветные тряпки, нано-машины или гены животных этого не исправят! А Пэрроты, говоря о свободе, били в грудь сильнее остальных, пытаясь доказать, что им начхать на правила общества и мнение окружающих. Странно слышать это от людей, которым приходится видоизменять собственное имя, чтобы стать частью дикой субкультуры. Кроме того, по статистике, самоубийства чаще остальных совершали именно купающиеся в свободе пэрроты.

Всего пару недель назад в ночных новостях показали очередных глупцов-самоубийц. Подростки. Мои ровесники, а то и младше. Пять парней и три девушки. Были выловлены из мертвой реки. Куда же делась их свобода? И что они пытались доказать? По мне, так единственное, что они таким образом продемонстрировали, — это невозможность жить свободным. Последнее, на что они решились, это самостоятельно выбрать способ смерти. И куда же вы спешили, глупые пятнадцатилетки? Ведь впереди вас ждало еще столько не разгребаемого, но такого интересного дерьма. А вы сдались, избалованные собственными фантазиями.

Сэмми и Ленни дали мне понять, как же я ошибался. Они первые, кто доказал мне, что вещаемая ими философия для них не пустой звук. Двойняшки действительно жили и дышали этим. И в каком-то смысле я был готов признать их независимыми от всего мира.

Хотя, что бы кто ни говорил, среди нас настоящей свободой обладал лишь один человек — Зуо. Да, его сковывал созданный им же самим имидж. Но при этом он был волен делать все, что угодно, ведь он обладал тем, о чем мы не могли и мечтать. Свободой перед собой.

— Кхм… — кстати о Зуо, вспомнишь его — он тут как тут.

Сэмми и Ленни, до того наперебой рассказывавшие мне, кажется, обо всем на свете, замолкли и воззрились на сэмпая. Так как мы учились вместе (но двойняшки были на год меня старше), они, естественно, знали Зуо, и он являлся последним человеком, которого они ожидали увидеть в Кроличьей норе, выряженного в волчьи ушки.

— Зд… расте… — выдавил Сэмми после затянувшегося молчания.

— Здрасте и съебали, — сухо кинул сэмпай, садясь на диванчик напротив меня. Сэмми и Ленни офигели окончательно.