На протяжении нескольких следующих недель учительница всячески поддерживала Тери. защищала его от одноклассников, оставалась после уроков просто поболтать с ним. Тери явно не хватало человеческого общения и тепла, а девушке молодой, но одинокой, так хотелось о ком-нибудь позаботиться. Все это было ровно до того момента, пока не пришли результаты тестов. Гением в классе оказался отнюдь не Тери, а парень, сидевший на одной из задних парт и который, кажется, частенько над Тери подтрунивал. У него оказалось 268 баллов, с которыми ни в какой сравнение не шли 104 бала у Тери. Но учительница не думала о том, как такое могло произойти. Зацепившись за юного гения и напрочь позабыв о Тери, она отослала запрос в школу для одаренных детей. Целый месяц возилась с документами, отправляла мальчика в эту школу самолично, гордая за ученика. Вообще за выявление гениев учителям платили солидную премию, вот только девушка эту премию не получила, потому что уже через неделю из школы этого самого гения выкинули. Учительницу обвинили в подтасовке данных и из школы уволили. В последний день, когда она собирала вещи, глотая слезы и обвиняя в своих проблемах весь мир, она внезапно наткнулась на досье того самого седого мальчика. Как же его звали? Она не вспомнила имени, зато вспомнила разговор и сразу все поняла. Недолго думая, бывшая учительница нашла имя мальчика, сорвалась со своего места, поднялась на несколько этажей, буквально ворвалась в класс и прогремела «Тери Филини!». Того, кто к ней подошел, она сама не сразу узнала. Нет, он был все тем же. Та же неизменно серая одежда, те же седые волосы, глубокие глаза. Только вот что-то со всем этим не вязалось. Улыбка? Он улыбался. И глаза выражали совсем другое. Словно весь тот груз, что все это время лежал на хрупких плечах мальчика, внезапно растворился.

— Вы меня звали?

— Тери! Я хочу с тобой поговорить!

— Ладно, — кивнул мальчик и пошел вслед за учительницей. Девушка вышла на лестничную площадку и развернулась к Тери.

— Не знаю, как ты это сделал, но ведь именно ты подтасовал данные? Почему поменялся с тем мальчиком?

— Потому что хотел узнать свой IQ, но не хотел, чтобы его узнали и остальные.

— Но ты подставил меня под удар!

— Вовсе нет… вы сами виноваты… Я хотел вам сказать, но вы бегали с юным гением как с писанной торбой. Я не мог к вам даже подступиться.

— Но… — девушка растерялась и даже почувствовала вину.

— Но не беспокойтесь, сенсе… Я прислушался к вашему совету на счет того, как проще жить, и теперь все будет совсем по-другому! Я в это верю! — Улыбнулся мальчик беззаботнее прежнего.

— Но я-то уже… уволена, — пробормотала себе под нос девушка.

— Найдете другую работу.

— Другую? Но я хотела быть учителем! А в этом городе одна единственная школа!

— Что ж… судьба такая, — пожал плечами мальчик.

— Судьба?! Это все из-за тебя! Из-за тебя одного!

— Сенсе… — улыбка с лица мальчика медленно сползла, глаза потемнели, — Разве не вы говорили, что все к лучшему? Так наслаждайтесь тем, что жизнь ваша вновь кардинально поменяется. А ведь все перемены к лучшему? Верно же, сенсе… — почти шептал мальчик, зло ухмыляясь и буравя девушку не менее злым взглядом.

— Ты… — учительница хотела придушить этого малолетнего выскочку.

— Вы всего лишь хотели воспользоваться моей гениальностью… я сразу это понял, сенсе… вы такая же, как и все… Видите во мне только способ обогатиться. А я-то, было, понадеялся, что вы искренне хотите мне добра. Но тогда как я свой тест написал «на отлично», вы мой провалили.

— Ты… монстр! — Выкрикнула девушка и вылетела с лестничной площадки. Мальчик же в ответ лишь светло и очень добро улыбнулся, затем его лицо внезапно исказила злобная ухмылка.

— Сенсе… как же вы, люди, все-таки глупы… — прошептал он и направился обратно в класс.

— Тебя что-то беспокоит, Тери? — психолог виртуозно жонглировал ручкой, готовый в любую секунду начать записывать каждое слово своего юного пациента.

— Я боюсь себя… — пробормотал мальчик, смотря в потолок.

— Ты что-то сделал?

— Да… я совершил очень плохую вещь, из-за которой пострадал ни в чем не повинный человек. Я не хотел этого. Так получилось. Но когда у меня появилась возможность извиниться, я лишь наговорил гадостей. А самое страшное то, что в тот момент я был уверен в своей правоте. Я был очень рад тому, что этому человеку плохо. А потом, уже позже, мне стало стыдно и тоже очень плохо. Как я мог так поступить — мучил меня вопрос. Как?

— Тери… твое состояние нестабильно. Тебя все еще слишком многое гложет. Из-за этого ты озлобился и срываешь все то зло, что в тебе накопилось, на окружающих. Тебе подсознательно кажется, что тебе самому станет легче, если другим будет плохо. Но это не так. В действительности, Тери, ты очень добрый мальчик. И то, что после содеянного тебе плохо и стыдно, в очередной раз доказывает это.

— Но… что же мне делать? Я не могу за один день взять и избавиться от всего того, что заставляет меня вести себя настолько гадко!

— Тери… в действительности выход очень прост. Тебе надо отвлечься. Найти себе хобби, которое приносило бы тебе удовольствие и удовлетворение. Скажи, ты чем-нибудь увлекаешься?

Мальчик задумался и минут десять решал, что же ему могло нравиться.

— Ну… мне нравится виртуалия… И… мне было бы интересно узнать, из чего она состоит. Те программы, те коды, те языки… Это… думаю, это очень интересно!

— Так почему бы тебе не заняться изучением этого более плотно?

— Но… в школе такого не преподают…

— Я же сказал «заняться изучением»… самому!

Мальчик лишь скептически оглядел психолога:

— Вы думаете, я потяну это?

— Да… думаю!

Психолог так и не узнал, к каким последствиям привел этот на первый взгляд совершенно безобидный совет. В тот день в сети впервые появился Лис.

Я лежал на постели, ощущая прохладу черного шелка и легкое дуновения ветерка из-за приоткрытых окон. Белоснежный тюль, слегка колышущийся из-за этого ветра и подсвеченный лунным светом словно отражал всю чистоту и какой-то всепоглощающий романтизм этой бесспорно интимной обстановки. Я вдыхал еле уловимый запах пионов, ибо это мои любимые цветы, и не мог оторвать взгляда от него. Зуо. Он стоял около окна, голый по пояс в кожаных обтягивающих штанах. Резкие тени очерчивали его тело, пресс, руки, грудь. Глаза. Ярко-алые и словно светящиеся в темноте. О, мой Бог, нет, скорее, мой Дьявол — Зуо!