Они измеряли шагами длинный и неработающий теперь док и снова и снова перемалывали имевшиеся у них факты.

— Итак, Нилсен забрал составленную на неё докладную. Что мы из этого имеем? Ты даже не знаешь, что за чертовщина была там, — говорил Гас.

— Кэтрин рассказала мне, что там было.

— Если только она поведала тебе всю правду, — предостерёг его Гас.

— Гас, ты что, ничего не понял? Если Бет прикончила Джонни Боза для того, чтобы подставить Кэтрин, она бы ни в коем случае не допустила бы, чтобы кто-нибудь узнал, что произошло в Беркли. Даже, если это и случилось много лет назад. Но Нилсен обнаружил это, что и послужило очевидным мотивом к его убийству. Бет убила его.

— Ага, — будто выступая на дебатах, начал Гас, — но какого чёрта Нилсен вообще натолкнулся на это дело? Если всё произошло так, как ты излагаешь.

— Он же был следователем Внутренней службы, Гас. И, наверное, поинтересовался у неё о происшедшем.

Гас на мгновение задумался над такой возможностью. Всё-таки у него что-то не сходилось.

— Но тогда она должна быть ещё тем орешком, пикантнее двадцатифунтового рождественского пирога с изюмом. А Бет Гарнер не из тех, кто околачивается с бесчисленными убийцами. С другой стороны, твоя подружка прямо-таки дружбу водит с парочкой из них.

— Она писатель, — оправдываясь ответил Ник, — и это часть её работы. Исследовательская часть.

— Может, я и куплюсь на эту слабую отговорку, — проговорил Гас. — А, может, нет. Я ещё не пришёл к какому бы то ни было решению. Без сомнений, было бы намного проще, если бы мы знали, что там, в Беркли, произошло в действительности. И должен быть кто-нибудь, кто знает, что за дьявольщина там была совершена.

— Я знаю, что там произошло, — настаивал Ник. — Кэтрин всё мне рассказала. И весь её рассказ проверен, всё сходится.

— Всё, что ты узнал, это просто идиотское чириканье птичек, порхающих вокруг твоей башки. Вот что они из себя представляют, твои данные.

— Да будь я проклят!

Гас ухмыльнулся:

— Ты что, действительно думаешь, что вы с ней трахнетесь как крысы, потом воспитаете своих крысят и будете жить долго и счастливо? О, Боже! Пожалуйста, только не говори своему старому приятелю Гасу, что ты действительно так думаешь!

Слова Гаса отражали как раз то, чем были наполнены мысли Ника, но он никогда не заставил бы себя признаться в этом своему другу.

— Я не знаю вообще, какого чёрта думать, — спокойно ответил он.

— Это хорошо, — успокоился Гас. — Тогда ещё остаётся хоть какая-то надежда.

— Ладно, — сказал Ник, — тогда есть смысл, и правда, вернуться к самому началу этой истории. Как ты заметил, должен же быть кто-то, кто что-нибудь знает.

— Хорошо, тогда можно заняться тем, что делает твоя подружка, то есть небольшим исследованием. Я сконцентрирую свои усилия на ней и отыщу кого-нибудь, кто может заполнить некоторые пустоты.

— Как ты собираешься это сделать?

— Так уж получилось, Ник, что я подготовленный профессиональный полицейский. Какая удача для нас обоих, не правда ли, а?

Ник улыбнулся:

— Хорошо, ты занимаешься ею. Я займусь Бет.

— Это большая ошибка.

— Быть может, но существуют некоторые предположения, которые необходимо проверить.

— Предположим, что я прав, а ты нет, — самоуверенно заявил Гас.

— Хорошо, принимаю это предложение.

Гас кивнул:

— Жду тебя здесь, на этом самом старом пирсе, в двадцать четыре ноль-ноль. И ты убедишься, сынок, что твоего старого напарника пока рано сбрасывать со счетов.

Поднимаясь по ступенькам в собственную квартиру, на этот раз Ник был полон предположений о том, кто или что может скрываться во мраке. Там, правда, никого не было, но зато чем выше он поднимался, тем отчётливее слышалась музыка… и, казалось, она раздавалась именно из его апартаментов.

Он остановился перед дверью и прислушался. Так и есть, она звучала изнутри. Он осмотрительно помотал головой по сторонам и заглянул в своё жилище.

Около окна стояла Кэтрин. Она была одета в чёрные джинсы и свою любимую кожаную чёрную мотоциклетную куртку, застёгнутую почти до подбородка.

— Я не могу долго злиться на тебя, — произнесла она. — Я прощаю тебя.

— Я ничего такого и не совершал, чтобы у тебя была причина прощать меня, — сердито заметил он.

— Ты простил меня?

— Нет.

Она надула губки:

— Подойди сюда и снова повтори «нет».

Он подошёл и посмотрел ей в глаза.

— Нет, — сказал он, — я не простил тебя.

Она принялась очень медленно расстёгивать свою мотоциклетную куртку. Когда молния разошлась, стало понятно, что под тяжёлой кожей на ней больше ничего не было.