Теперь Бессребренику был виден лишь ряд ружейных дул, выставившихся из-за седел, разглядеть же лица, скрывавшиеся за вьюками, он не мог.

Ковбоям нельзя было выглянуть, не рискуя жизнью, но и Бессребреник со своей стороны не мог пошевельнуться из-за опасения стать мишенью для выстрелов своих противников.

Оба воюющие лагеря бездействовали.

– Эти мошенники, кажется, хотят заставить меня осесть здесь пожизненно! – проворчал Бессребреник. – Ан нет, они затевают что-то новенькое.

Ковбои действительно начали выполнять довольно оригинальный маневр, который в конце концов должен был приблизить их к противнику.

Скрываясь за лошадьми, они заставляли последних продвигаться шаг за шагом вперед, и при том спиралью. Бессребреник видел, что скоро они закончат окружение и ринутся на него со всех сторон, чтобы смять, уничтожить его. Ему стало не по себе.

– Но, – воскликнул он вдруг, – дурак же я право! Есть же средство остановить этих наглецов, которые бесят меня, стоит только…

Он не договорил и выстрелил.

Одна из лошадей, которой пуля попала в висок, растянулась неподвижно. Ковбой, скрывавшийся за ней, бросился плашмя на землю позади нее.

Вся шайка на минуту замерла на месте.

– Отлично! – сказал Бессребреник. – Жаль только ни в чем не повинных лошадей.

Ковбои, казалось, были в крайнем замешательстве: они начали понимать, что потеряют больше, чем приобретут, но врожденное упрямство не позволяло им свернуть с пути, на который они ступили.

Под прикрытием лошадей поспешно состоялся военный совет. Один из ковбоев, более благоразумный и смелый, предложил отступить. Другие набросились на него с проклятиями и бранью, которые долетели до слуха Бессребреника.

Джентльмен, не подавая виду, что обращает внимание на этот шум, воспользовался коротким затишьем, чтобы выполнить чрезвычайно смелый маневр: повесив ружье на седло, он уцепился рукой за лошадиную гриву, ногу сунул в стремя, а свободной рукой острием ножа уколол лошадь в бок.

Только индеец или клоун могли проделать подобный пируэт на виду у неприятеля, для которого жизнь не стоила и ломаного гроша. Конь совершил отчаянный прыжок и помчался, унося неустрашимого седока, которого еще и прикрывал собой. Бессребреник направлял его параллельно линии ковбоев, так что они не могли его видеть и пули их в крайнем случае попали бы в лошадь, а не в него.

В первые минуты ковбои подумали, что лошадь вырвалась, а сам он притаился в высокой траве. Им и в голову не пришло, что этот белоручка, не тронутый даже загаром степей, осмелился проделать такой маневр, перед которым отступали самые храбрые из них, и с громким хохотом они устремились к тому месту, где предполагали захватить джентльмена, дабы заставить его расплатиться за нанесенную обиду. Каково же было их разочарование, когда первый из них, разгадавший хитрость, взревел:

– Дураки, разве не видите, что мошенник удрал!

С громкими ругательствами ковбои бросились к лошадям и поскакали галопом вдогонку.

Но Бессребреник воспользовался их минутным заблуждением. Острие ножа по-прежнему царапало бок лошади, и она летела как стрела, догнать ее уже было немыслимо. С изумительной быстротой и ловкостью джентльмен вскочил в седло и пригнулся к шее животного, не перестававшего мчаться вперед.

Ковбои не могли прийти в себя от изумления.

– Мы не отстанем от него, хотя бы пришлось скакать до самой преисподней! – вскричал один из них, вонзив огромные мексиканские шпоры в бока своей лошади.

– Да, да! До самой преисподней! – вторили остальные, скрежеща от бешенства зубами.

И началось одно из тех неумолимых, ожесточенных преследований, которые знакомы только этим охотникам за лошадьми, по целым неделям скачущим по какому-нибудь следу с фантастической неутомимостью краснокожих.

Непогода, усталость, лишения – ничто не останавливает, не удерживает их. Они несутся по лесам, равнинам, долинам, не сбиваясь с пути, никогда не смешивая с другими тот след, который с высоты своего седла узнают между сотнями других.

Бессребреник между тем, не тушуясь, продолжал гнать свою лошадь. Наконец, у него вырвался крик радости, хотя, кажется, мудрено было бы найти в его положении причину для веселья: он увидал на траве ясные следы колес повозки. Кругом трава была примята лошадьми, которых было семь или восемь.

Не было сомнения: миссис Клавдия и ее похитители проехали здесь.

– О, я спасу ее! – воскликнул Бессребреник.

Следы вели в бесконечную равнину, волновавшуюся, как море.

Бессребренику оставалось лишь направиться туда же, что он и сделал, не теряя времени.