По его сатиновой подушке расплывалось красное пятно.

Долина наполнилась печальным плачем женщин из Хаг Кандиль. Пронзительные, душераздирающие причитания, провожавшие тело гафира до могилы, были слышны даже высоко в горах, где они отражались от известковых стен ущелий многократным эхом. Марк боялся, что это может обеспокоить рабочих. Но Абдула заверил его, что, кроме двух его помощников, на молчание которых можно было рассчитывать, больше никто не знает, при каких обстоятельствах погиб гафир. Феллахи работали так же упорно, как и в предыдущий день, и рвы заметно углубились.

Время от времени Марк садился в «лендровер» и объезжал каньон, чтобы посмотреть, как продвигается работа. Рон, Жасмина и он были сегодня единственными, кто покинул лагерь и выехал в пустыню. Холстиды остались в лагере. У Сенфорда была небольшая рана, которая не переставала кровоточить, а Алексис приняла снотворное, чтобы пережить день. Хасим писал в своей палатке письма.

В полдень работы были остановлены, и когда они вернулись обратно в лагерь, то увидели там маленького чумазого мальчишку, сидящего на корточках и дожидавшегося их. Ему было лет двенадцать, у него было круглое смуглое лицо и трахома на одном глазу. Во рту у него не хватало зубов. Заметив приближающиеся машины, он быстро вскочил.

— Умда послал меня, — объяснил мальчик, тараторя по-арабски. — Я пришел из Эль-Тилль, мне велели поговорить с бородатым. Это вы сын Дэвида, сэр?

— Я доктор Дэвисон, да, в чем дело, мальчик?

— Матери Искандера нужна шейха. Она рожает. — Зачем ей нужна шейха? Неужели нет ни одной акушерки?

— Аллах! У матери Искандера большие трудности! Она кричит уже три дня, но ребенок просто не хочет появляться на свет. Акушерки не знают, чем ей помочь. Ей нужна шейха.

— Неужели никто не позвал доктора из Эль-Миньи?

Мальчик сплюнул в песок и вытер рот рукавом.

— Отец Искандера не хочет, чтобы городской врач увидел интимную область его жены. Нам нужно торопиться, доктор Дэвисон!

Марк повернулся к Жасмине и спросил по-английски:

— Самира действительно может помочь?

— Все, что старая ведьма может сделать, так это наклониться над женщиной и петь. Мать и ребенок — оба погибнут. Я видела это уже много раз.

Марк задумчиво почесал бороду.

— Как насчет вас? Вы — женщина. Они наверняка не будут иметь ничего против, если роженице поможет женщина. Вы можете это сделать?

— Я могу попытаться, доктор Дэвисон, но они вряд ли придут от этого в восторг. Они не доверяют врачам.

Он улыбнулся:

— Возможно, если вы будете петь, принимая ребенка…

Жасмина улыбнулась в ответ:

— Мне нужно захватить кое-что в палатке.

Когда она быстро удалилась, мальчик в замешательстве посмотрел ей вслед.

— Жасмина поможет матери Искандера, — объяснил Марк.

— Аллах! Меня прислали, чтобы я привел шейху! Меня прибьют!

Марк как раз хотел подбодрить мальчугана, похлопав его по плечу, когда краем глаза заметил в стороне темный силуэт. Повернув голову, он увидел старую Самиру, мрачно смотревшую на него из дверей общей палатки. Она смотрела так пристально, что ему пришлось отвести глаза.

Когда вскоре после этого вернулась Жасмина со своей медицинской сумкой, старая феллаха затрещала, как попугай, указывая на свою соперницу костлявым пальцем.

— Ты одеваешься как мужчина и выставляешь напоказ свое бесстыдство! — пронзительно кричала она по-арабски. — Ты скрываешь свое происхождение, но когда раздеваешься, ты по-прежнему остаешься феллахой!

На мгновение Жасмина остановилась и, словно окаменев, застыла на месте. Но тут она почувствовала, что Марк бережно взял ее за локоть, и услышала, как он сказал:

— Пойдем.

Мальчик помчался впереди них, вскочил в «лендровер» и, встав ногами на заднее сиденье, как герой-победитель осмотрел лагерь. Перебросившись парой слов с Роном, Марк сел за руль, и они поехали.

Люди удивленно смотрели им вслед, когда они шли за мальчиком по узким переулкам, но никто не проронил ни слова. Жасмина ловила на себе подозрительные, полные презрения взгляды, когда она, в защитной рубашке и брюках, шагала рядом с Марком. Временами из темных дверных проемов домов до нее долетали приглушенные ругательства.

Когда они приблизились к амбару, Марк услышал хриплый голос выступающей по радио Умм Култум, самой популярной певицы Египта, и догадался, что они находятся недалеко от выбеленного дома умды.

В тот же момент перед ними предстал и сам умда. Облокотившись на свою трость, он стоял в пустом дверном проеме дома из речного ила и с опущенными уголками губ смотрел на обоих гостей. Мальчик быстро исчез.

— Добрый день, хагг, — поздоровался Марк, улыбаясь и подняв обе руки. — Мир вам и вашему дому.