Вначале даже ваша медитация не настоящая в полном смысле этого слова. Вы воображаете, будто медитируете. Изначально все духовные дисциплины, которые вы можете практиковать, вообще не являются настоящими. Вы просто представляете себе, будто занимаетесь ими. Но такой ограниченный обман, как и подобное актёрство, следует принимать в качестве первого шага. У нас нет другого способа сделать это. Мы не можем начать идеально, так не бывает. Мы должны использовать несовершенство в качестве пути к совершенству. Только это мы и можем сделать. Мы должны использовать бедность для того, чтобы стать богатыми. И нет другого пути.

Мистицизм, как правило, включает в себя загадочность чего-то скрытого, к чему вы не можете приблизиться. Но истинный подход к мистицизму предполагает умение оценить загадочность игры явлений, которая на самом деле не скрыта от вас. Мистический опыт в этом втором смысле часто игрив и полон юмора. Существует нечто не вполне торжественное и весомое, что действует скорее на уровне восторженного принятия вещей в их нынешнем виде. В суфийской традиции, например, существуют сотни историй о великом мистике Мулле Насреддине. Мироощущение Насреддина было пронизано юмором. Он находил смешное в любой ситуации. Настоящая духовность обладает тем же качеством, потому что в ней есть понимание того, что мир уже духовен. Вы общаетесь с жизнью как она есть, а не пытаетесь изобрести какой-то новый духовный подход к ней. Радоваться жизни без прикрас – вот подлинный юмор.

Настоящая духовность – это признание мира априори духовным. Таким образом, вы не должны переустраивать мир. Для тех, кто верит в традиционное воззрение мистицизма, мир загадочен. Они не могут постичь мистицизм в полном смысле этого слова, потому что ожидают слишком многого. Они становятся глухи и немы к учению. Для них оно в высшей степени таинственно. Но оно не является таинственным для тех, кому поистине открывается мистицизм в полном смысле этого слова. Реальность мира можно было бы назвать самосущей тайной. Что-то духовное или мистическое в этом смысле означает то, что истинно, что провозглашает правду. Истинная духовность – это отсутствие легкомыслия, отсутствие веры в добро и зло в догматическом смысле, отсутствие религиозности. Таким образом, духовность, по всей видимости, выходит за рамки религии традиционной церкви. Это то, что уже есть в бытовой ситуации, что указывает на истину и напоминает вам о естественном положении вещей в их нынешнем виде.

У нас есть два довольно распространённых подхода к работе: заполнить пространство так, чтобы для творческого процесса не осталось места, или бояться творческого процесса и, следовательно, стремиться всячески его избегать. Вот два примера подхода эго к работе. Заполнив пространство вместо того, чтобы отпустить себя и позволить развиваться творческому процессу, эго неизбежно внушает нашему сознанию свою трактовку происходящего. Это происходит потому, что мы боимся сделать паузу, которая позволила бы нам оглянуться назад и увидеть наш изначальный источник. Очень тревожно для эго видеть свою наготу, ибо это вызывает в нём ощущение собственного краха и поражения. Поэтому, когда вы видите это открытое пространство, вы боитесь вовлекаться в какой-либо творческий процесс, способный снова раскрыть в вас это пространство.

Понимание этого процесса может помочь нам выйти за рамки обычного разумного подхода, который мы применяем к работе. Как правило, если мы считаем, что должны работать для того, чтобы зарабатывать деньги, то мы просто механически работаем. Если же мы больше не считаем, что должны работать, то делаем что-то другое. Из-за этого механического подхода у нас нет надлежащего отношения к самой работе. Работать – значит не только зарабатывать деньги, выполнять свои обязанности или целенаправленно добиваться превосходного результата. Работа представляет собой творческий процесс.

Сопротивление творчеству также обусловлено нежеланием устанавливать связь с землёй, опорой под ногами. Не позволять себе взаимодействовать с землёй – значит не уметь оценить вещи должным образом, как они есть, не уметь по-настоящему прочувствовать отношения между собой и объектами, с которыми вы имеете дело. Если вы чувствуете связь между собой и полевым цветком, то можете наклониться и понюхать его. Вы не поленитесь сделать это.

Если такого рода пластичная связь между вами и объектом сохраняется, то эго не получает возможность присваивать что-либо; оно не получает отчётов от вас и от вашей работы. Когда ваша работа становится естественным и спонтанным общением, эго не получает возможность действовать как вездесущий посредник. Однако чаще бывает так, что у эго есть связные, приносящие информацию в штаб. Тогда эго принимает или отвергает происходящее. Всё зависит от удовольствия эго. Вместе с тем, если у вас есть хорошая, пластичная связь с работой, то вы работаете вне власти эго, что для него крайне унизительно.

Эго происходит из заблуждения и смущения нашего ума, а смущение берёт начало в тревоге и страхе. Нет такой вещи, как определённое эго, само по себе; скорее, эго состоит из различных элементов. Поэтому я бы не сказал, что эго так уж плохо, но это определённо не очень здоровая вещь, потому что начинать со смущения, неведения и страха – это всё равно что пытаться сажать щебень вместо семян. Это чувство полного обособления от всего остального. Отсюда и тревожность: вы чувствуете отчуждение от всего мира, поэтому вам очень не по себе. Вы словно бы один в центре пустыни Сахара. Всюду вам мерещится опасность. Так возникает тревожность; как только вы начинаете тревожиться, ум ваш тотчас приходит в смущение, потому что, когда вы паникуете, вы не ведаете, что творите, вы заблуждаетесь. Грубо говоря, вас одолевает неведение. В общем, эго лишено творческого начала.

Желание заполнить пространство является общей невротической реакцией на тревожность. Работа становится средством спасения. Если вы испытываете депрессию или страх, или если просто не всё складывается в вашей жизни, вы тотчас начинаете полировать стол или пропалывать свой огород. Вы немедленно пытаетесь найти себе какое-то занятие. Это способ физически обыграть психические модели поведения эго. В таком случае работник вообще не имеет реальной связи с работой как таковой. Работа становится формой эскапизма, или, на ментальном уровне, способом не позволить себе осознать главную проблему. В этом случае человек действует импульсивно. Он или она ищет своеобразное удовольствие в данном моменте. В каком-то смысле он живёт в этот самый миг, в настоящем. Но это неправильный – именно способ проживания данного момента, потому что человек не чувствует, что он в состоянии осмыслить главную проблему, анализируя и извлекая уроки из своего опыта. Человек пытается машинально заполнить пространство, то есть пространство физическое и психическое или духовное. Складывается впечатление, что пространство – любой пустой угол – пугает его.