– Вы новый граф? – спросила она Девона.

Он наклонился к собакам, чтобы погладить их, потом выпрямился со сдержанным выражением лица.

– Да, это, к сожалению, я. Нет слов, выражающих, как бы мне хотелось, чтобы ваш брат был всё ещё жив.

– Бедняга Тео, – сказала Пандора. – Он всегда совершал безрассудные поступки, и ему всё сходило с рук. Мы думали, что он неуязвим.

Тон Кассандры казался задумчивым, когда она добавила:

– Тео тоже так думал.

– Милорд, – вмешалась Кэтлин. – Позвольте представить вам леди Пандору и леди Кассандру.

Девон стал изучать близнецов, которые напоминали пару взъерошенных лесных фей. Кассандра, возможно, была более красивой из них двоих, с золотистыми волосами, большими голубыми глазами, и губами в форме лука Купидона. Пандора, в противоположность сестре, была более стройная и тонкая, с тёмными коричневыми волосами и более худым лицом.

Пока спаниели танцевали и кружили вокруг них, Пандора сказала Девону:

– Я никогда вас раньше не видела.

– Вообще-то, мы виделись, – ответил он. – Когда всё семейство собиралось в Норфолке. Но вы были слишком малы, чтобы запомнить.

– Вы были знакомы с Тео? – спросила Кассандра.

– Немного.

– Он вам нравился? – она удивила его вопросом.

– Боюсь, что нет. Мы колотили друг друга по любому поводу.

– Это то, чем занимаются мальчишки, – сказала Пандора.

– Только задиры и слабоумные, – сказала ей Кассандра. Понимая, что нечаянно оскорбила Девона, она послала ему невинный взгляд. – Но вы исключение, милорд.

Расслабленная улыбка тронула его губы.

– Боюсь, в моём случае, определение не ошибочно.

– Нрав Рэвенелов, – сказала Пандора с глубокомысленным кивком и театрально прошептала: – У нас он тоже есть.

– Наша старшая сестра Хелен, единственная, кто его не имеет, – добавила Кассандра.

– Её ничто не может спровоцировать, – сказала Пандора. – Что мы только не испробовали, но ничего не срабатывает.

– Милорд, – сказала Кэтлин Девону. – Не пройти ли нам к оранжереям?

– Конечно.

– Можно мы пойдём с вами? – спросила Кассандра.

Кэтлин покачала головой.

– Нет, дорогая, будет лучше, если вы двое пойдёте в дом, чтобы привести себя в порядок и сменить платья.

– Было бы замечательно пообедать в компании кого-то нового, – воскликнула Пандора. – Особенно с тем, кто только что прибыл из города. Мне бы хотелось услышать всё про Лондон.

Девон бросил вопросительный взгляд на Кэтлин.

Она ответила близнецам прямо:

– Я уже объяснила лорду Трени, что, так как мы находимся в глубоком трауре, то нам следует обедать отдельно.

Это утверждение было встречено шквалом протестов.

– Но Кэтлин, было так скучно без посетителей …

– Мы будем вести себя идеально. Обещаю...

– Они же наши кузены.

– Какой вред это принесёт?

Кэтлин почувствовала приступ сожаления, зная, что девочки страстно желают хоть каких-то развлечений. Однако это был мужчина, в чьих намерениях было выбросить их из единственного дома, который они знали. А его брат Уэст, по всем признакам, пьяница. Пара повес – неподходящая компания для невинных девушек, особенно если на самих девушек нельзя положиться в плане сдержанности. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Боюсь, что нет, – сказала она твёрдо. – Мы позволим милорду и его брату пообедать в спокойствии.

– Но Кэтлин, – стала умолять Кассандра. – У нас так давно не было никого веселья.

– Конечно, не было, – сказала Кэтлин, пронзённая внезапным чувством вины. – Предполагается, что люди не веселятся, когда находятся в трауре.

Близнецы замолчали, сердито глядя на неё.

Девон нарушил напряжение, беспечно спросив у Кассандры.

– Разрешите сойти на берег, капитан?

– Есть! – поступил угрюмый ответ. – Вы и девка можете уйти по планке.

Кэтлин нахмурилась.

– По-хорошему прошу тебя, не называть меня девкой, Кассандра.

– Это лучше чем "корабельная крыса", – проворчала Пандора. – Какое определение дала бы я.

Посмотрев на неё с упрёком, Кэтлин вернулась на посыпанную гравием дорожку, Девон пошёл рядом с ней.

– Ну? – спросила она через какое-то время. – Разве вы не собираетесь тоже раскритиковать меня?

– Мне больше нечего добавить к «корабельной крысе».

Кэтлин не смогла сдержать печальную улыбку.