Я почувствовала, как по щекам потекли слезы, и осторожно прикрыла глаза, позволяя боли выйти наружу. Руки безвольно опустились на пол, ногти с силой впились в кожу ладоней. Голова наклонилась сама собой.

Меня била дрожь.

– Ника, - я вздрогнула от его тихого голоса и легкого прикосновения к моему плечу.

– Не трогай, - я отшатнулась от него, распахнув глаза. Хорошо, что темно, он не увидит, что я плачу.

– Ника, ты вся дрожишь, - он быстро подхватил меня на руки, я слабо попробовала вырваться. Не получилось. Сил не было совсем.
– Ты горячая, - в голосе появилось напряжение, он уложил меня на свою кровать. Прикоснулся ладонью ко лбу.
– У тебя высокая температура, - выдохнул он и тут же вновь скрылся за дверью.

Я хотела встать и уйти, но мне было так плохо, что я вместо этого прижала руки к груди и подтянула колени. Слезы кончились.

Игнат вернулся очень быстро. Со стаканом и таблеткой в руках.

– Выпей, - он осторожно присел рядом. Я не пошевелилась.
– Вероника, - отставил стакан на тумбочку. Обхватил за плечи и приподнял.
– Выпей, - повторил, и поднес к моим губам таблетку. Я не стала сопротивляться, и послушно приняла её, тут же запив водой, которая и была в стакане, который он так же поднес к моим губам.

Игнат осторожно уложил меня обратно. Накрыл одеялом. Вновь ушел.

Вернулся с градусником.

– Померяй температуру, - и я позволила ему поместить его подмышку.

Он осторожно убрал волосы, закрывающие лицо, за ухо. Провел пальцами по щеке. Я молчала и не двигалась, закрыв глаза.

– Прости, это я виноват, что ты заболела, - тихо проговорил спустя несколько минут. Я ничего не ответила. Игнат вздохнул, обошел кровать и лег рядом.

Тишина.

Минут через пять-десять он забрал градусник. Включил настольную лампу.

– Тридцать семь и семь, - вздохнул он. Осторожно дотронулся до моего плеча.
– Ника, у тебя что-нибудь болит? Голова, горло, еще что-нибудь? Тошнит, знобит?

Я молчала.

– Ника, - в голосе метал.
– Это важно. Ответь.

– Нет, - выдавила всего одно слово. Но я знала, что повышенная температура - это только начало. Завтра в гости пожалуют и другие симптомы. А пока организм еще борется...

– Хорошо. Спи, - он выключил свет. А я невольно подумала о том, что снова буду спать в том, в чем пришла. Это скоро войдет в привычку.

Игнат вскоре забрался ко мне под одеяло. Притянул меня к себе за талию. Я и не сопротивлялась. Он был теплый, а меня начало морозить. Поэтому я лишь прижалась к нему сильнее.

Это была моя первая ночь в его спальне за последние пять лет.

И вновь не было ничего, кроме заботы и опеки с его стороны. Даже несмотря на то, что я ему надоела, и он не хотел меня ни видеть, ни слышать.

***

– Вероника, - кто-то потормошил меня за плечо. И я еле разлепила глаза, тут же почувствовав, что у меня заложен нос. Да здравствует ОРВИ.
– Ты опоздаешь на занятия, - надо мной склонилась мама.

– Ника никуда не пойдет, - послышался хриплый ото сна голос Игната, который так и прижимал меня к себе.
– Она заболела.

– Как заболела?
– мама тут же прикоснулась к моему лбу. Холодная ладонь приятно холодила кожу.
– Никочка, у тебя температура. Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? Что-то...

– Мам, - перебил её Игнат.
– Я позабочусь о Нике, иди на работу.

– Позаботишься? Да тебя самого придется скоро лечить, - возмутилась родительница.
– Ты зачем...
– она запнулась, - лег рядом с Никой?
– я не сдержала улыбки, несмотря на то, что мне было совсем не до веселья.
– Хочешь заразиться?

– Горю желанием, - хмыкнул брат, отстраняясь и садясь в постели. Я тут же укуталась в одеяло. Не мешало бы встать и дойди до ванной, но... Я лишь наблюдала за семьей сквозь полуприкрытые веки.
– Не беспокойся обо мне. А о Нике я позабочусь. Иди на работу.

– Игнат, - мама явно не была согласна с условиями сына.

– Мам, я уже немаленький. Могу позаботиться и о себе, и о Нике. Иди на работу, - твердо повторил Игнат, вставая.
– Я, в отличие от вас с папой, в отпуске, - принялся натягивать шорты, - и могу себе позволить просидеть с Никой весь день. И если заражусь, то мне это тоже ничем не грозит. Так что иди на работу.