– Спасибо, ваши светлости, – сказал он и двинулся к выходу.

Сильви Пало приметила этого пригожего юношу на рыбном рынке еще накануне. Нет, рыбой он не торговал: для этого ремесла он был слишком вычурно одет, в своем синем дублете с прорезями, сквозь которые виднелась белая шелковая подкладка. Вчера она заметила, что юноша прикупил немного форели, однако торговался он весьма беспечно, не так, как торгуется тот, кто собирается есть купленную рыбу. Несколько раз он перехватывал ее взгляд и улыбался.

Она стеснялась признаться самой себе, что ей было приятно.

Пригожий, светловолосый, он пытался отрастить бородку. Лет ему, должно быть, около двадцати, значит, он года на три старше нее. Выглядел он, можно сказать, самоуверенно.

У Сильви уже имелся воздыхатель. Среди родительских знакомых числилось семейство Мориак. Оба, отец и сын, были невысоки ростом и посмеивались над этим своим недостатком, будучи людьми веселыми и остроумными; Люк Мориак, отец, слыл записным остряком и всем нравился, вот почему, наверное, у них так хорошо выходило заключать сделки. Но сын, Жорж Мориак, поклонник Сильви, изрядно уступал отцу, шутки у него были глупые, а любезности неуклюжие. Сильви страшно хотелось, чтобы Жорж убрался куда-нибудь на пару лет и наконец повзрослел.

Новый кавалер с рыбного рынка заговорил с нею в первый раз студеным январским утром. Берега Сены укутались снежком, вода в бочках с рыбой покрылась тонким ледком. Оголодавшие чайки кружили над головами рыбаков и торговцев, раздраженно перекрикиваясь от невозможности полакомиться этаким обилием еды.

– Как ты отличаешь, свежая рыба или нет? – спросил юноша.

– По глазам, – объяснила Сильви. – Если глаза мутные, рыба несвежая. У свежей глаза должны быть ясными.

– Как у тебя? – уточнил он.

Сильви засмеялась. Что ж, за словом он в карман точно не лезет. А Жорж Мориак вечно задавал дурацкие вопросы. «Ты когда-нибудь целовалась?» Брр!..

– Еще можно проверить жабры, – продолжила девушка. – Они должны быть розовыми и влажными. Ой, мамочки!

Сама того не желая, она дала незнакомцу отличный повод пошутить насчет розового и влажного. Сильви покраснела.

Юноша задорно усмехнулся, но сказал только:

– Буду иметь в виду.

Какой ловкий! Не бесстыдник вроде Жоржа Мориака, совсем нет.

Он стоял рядом и наблюдал, как она покупает для отца трех форелей, за один су и шесть денье. А когда Сильви двинулась прочь, с рыбой в корзинке, последовал за нею.

– Как тебя зовут? – справилась девушка.

– Пьер Оман. А ты Сильви Пало, я знаю.

Она не любила говорить обиняками, поэтому спросила прямо:

– Ты следишь за мной?

Он смутился, помешкал с ответом, потом признался:

– Да.

– Зачем?

– Ты такая красивая.

Сильви знала, что у нее миловидное, открытое личико, чистая кожа и голубые глаза, однако сомневалась, что сама назвала бы себя красивой.

– И все?

– А ты зоркая, сразу заметила.

Значит, у него какое-то дело к ней. Сильви ощутила легкое разочарование. Конечно, глупо было думать, польстить себе хоть на миг, что он и вправду очарован ее красотой. Эх, придется, видно, и дальше привечать Жоржа.

– Так скажи, что тебе нужно. – Она постаралась, чтобы в голосе не прозвучала обида на судьбу.

– Ты слыхала об Эразме из Роттердама?

Еще бы она не слыхала! По спине Сильви пробежал холодок. На мгновение она позволила себе забыть о том, что ее семья – семь преступников, которых казнят, едва поймают; но теперь былая осторожность и былой страх вернулись.

Она не торопилась отвечать на столь откровенный вопрос, пусть даже его задал этакий красавчик. Девушка помолчала, подыскивая нужные слова.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я учусь в университете. Нам втолковывают, что Эразм – дурной человек, основоположник ереси, но мне хочется почитать его труды, убедиться самому. А в библиотеке его сочинений нет.

– Думаешь, я прячу их под подушкой?

Пьер пожал плечами.

– Твой отец печатник, верно?

Выходит, он и вправду следил за нею. И пускай; все равно ничего крамольного ему не выяснить.

У семьи Сильви было дело, которое им поручил сам Господь. Их священным долгом было рассказывать соотечественникам об истинной вере. Это дело они выполняли, печатая и продавая книги, – прежде всего, разумеется, Библию на французском, чтобы каждый грамотный мог прочитать и удостовериться в том, сколь лжива католическая церковь; а также сочинения и комментарии ученых мужей наподобие Эразма, понятно объяснявших, что к чему, ведь многие читатели наверняка затруднятся прийти к правильным выводам.