На берегах Хазарского моря. Две жизни – одна любовь

Аннотация

Спокойная, чуть меланхоличная манера Ясмины Михайлович напоминает оригинальный, фантазийный, тонкий стиль произведений Милорада Павича, пожалуй самого читаемого автора с Балкан. Искусное переплетение под одной обложкой текстов, вышедших из-под пера мужа и жены, дало жизнь своеобразному литературному коллажу – романтическому повествованию о любви двух сербских писателей, которых не смогла разлучить смерть.

Jasmina Mihajlovic NA OBALI HAZARSKOG MORA Издание осуществляется по договоренности с Tempi Irregolari, Италия Copyright © Jasmina Mihajlovic, 2014 * * * Азербайджан, май 2012 года, Баку Уазари, таково официальное название народа Азербайджана, есть свое море – Хазарское. Мы, как и весь мир, считаем его Каспийским морем, однако, стоит попасть в Азербайджан, все в одно мгновение оказывается хазарским. Хазарское море, салат «Хазар» (с белужьей икрой), хазарская нефть… Как бы то ни было, у меня, вдовы Милорада Павича, серба, автора «Хазарского словаря» – книги, переведенной на 36 языков и изданной на всех континентах, – теперь два дома: Сербия и Хазария. В Сербии я родилась, а Хазарию получила в наследство. Как посол ЮНЕСКО, я провела восемь дней в Баку в качестве гостя правительства Азербайджана и Фонда, возглавляемого изысканно-красивой первой леди страны Мехрибан Алиевой. В составе сербской делегации нас было четыре женщины, мы получили приглашение посетить музыкальный конкурс «Евровидение» и провести неделю в этой стране на уровне, которого удостаиваются высшие должностные лица. Эта поездка была одной из тех, что навсегда меняют человека, дают возможность вырасти духовно, преобразуют и оставляют след; своего рода культурно-геологическая инициация. Для меня путешествие стало паломничеством. Я примерила на себя образ хазара из книги «Хазарский словарь». В 2011 году в парке Ташмайдан в Белграде, реконструированном при поддержке правительства Азербайджана, был установлен памятник Милораду Павичу. Событие было отмечено выпуском юбилейного издания «Хазарского словаря» и медали с изображением памятника. В качестве подарка я передала президенту Алиеву копию рукописи «Хазарский словарь» – самое ценное, что могла преподнести народу, относившемуся к Милораду Павичу как к национальному писателю. На самом деле, по роковому велению судьбы, произведения Милорада Павича, при жизни и после кончины, все народы, языки, культуры и религии мира принимали как свои собственные, кроме его родной страны. Сербия до сих пор относится к писателю недоверчиво, несмотря на то что его книги более трехсот раз издавались по всему миру. Несколько лет назад, когда посол Азербайджана в Сербии д-р Эльдар Гасанов пришел официально известить меня об установке памятника, я почти ничего не знала о его стране. Туманный образ далекого государства, находящегося на постсоветском пространстве, не так давно обратившегося к исламу; также всплывали знания, полученные в школе, что Баку – какой-то крупный порт. Вот и все. Господин Гасанов сказал, что я могу считать Азербайджан своим вторым домом. Я приняла его слова за дипломатическую учтивость, восточную вежливость, отнеслась как к ласкающему слух, но легковесному заявлению, не имеющему ценности. А потом я внезапно ощутила себя хазарской принцессой… Все работники посольства посещали могилу Милорада Павича в день его рождения и годовщину смерти, сопровождали меня на литературные чтения моих книг, по любым поводам отправляли корзины изумительных подарков; толпы людей ожидали возможности получить мой автограф, я была почетным гостем на церемониях открытия медресе, церквей, памятников и парков; мне было доверено редактировать сербско-азербайджанский словарь… В конце концов (вернее, это было начало) меня пригласили в Баку в качестве почетного гостя правительства страны, дарили ковры, шелка, икру, золото, серебро, книги… Азербайджан граничит с Ираном, Туркменистаном, Казахстаном, Россией, Грузией и Арменией. Это место и Запад и Восток одновременно. Ни Европа, ни Азия, но включающее в себя и то и другое. Это не исламская страна и не христианская, здесь присутствует симбиоз обеих религий. Люди сначала напоминали мне лица с фаюмских портретов – коптов, потом казались похожими на арамунов, хотя я и не знаю, кто они такие; у народа Азербайджана большие карие и умные глаза, резко очерченные носы, похожие на клювы, ярко выраженные скульптурные брови. Встречались также голубоглазые, славянской внешности – наследие расположенной рядом России и Кавказских гор, вторгшихся на территорию страны. Ко всей этой чересполосице стоит добавить персидское влияние соседнего Ирана, но, поскольку мне мало об этом известно, я предпочту промолчать. Язык азари, на котором изъясняются, наряду с русским, в Азербайджане, принадлежит к тюркской группе. Население час то само не замечает, как переходит с азербайджанского на русский и обратно. То, что мы говорили на сербском, они более или менее понимали, отчасти из-за того, что это славянский язык, отчасти из-за множества тюркских заимствований. У них также не вызывала удивления наша привычка сплюнуть три раза, чтобы защититься от зла. Однако между нами все же расстояние в 4 тысячи километров, если по прямой. В Баку я действительно чувствовала себя как дома. Менталитет наш почти схож, взаимопонимание достигнуть легче, чем, например, с греками или турками. К тому же Азербайджан – небольшая страна, почти такая же по размеру и количеству населения, как Сербия, с политическими и территориальными разногласиями с соседями, напоминающими наши с Косово, и они так же любят страстные дебаты на политические темы; принципиальное различие состоит в том, что у них почти столько же нефти, сколько у нас воды, хотя сложно сказать, что будет представлять большую ценность в будущем! В настоящее время они обладают преимуществом в глазах всего мира. Перелет в Баку был по-настоящему долгим. Несмотря на особое отношение, способное многое ускорить, и роскошные условия, он растянулся на весь день. От рассвета до заката. В кишащем муравейнике аэропорта Стамбула мы перевели стрелки часов на час вперед, затем к этому времени добавились еще три часа, проведенные в самолете, летевшем в Баку. Жители Центральной Европы начинают смотреть выступления на «Евровидении» в 8 часов по Гринвичу, или, как зрители в Сербии, в 9, а для населения Баку трансляция начинается в полночь и заканчивается в 4 утра по местному времени, незадолго до рассвета, когда солнце начинает подниматься над Каспийским-Хазарским морем. Короче говоря, часы пришлось перевести еще на три часа вперед. Мне очень повезло обозревать земли этой страны не в темное время суток, а ясным, погожим днем, поскольку такой красоты природу удается увидеть нечасто. Миновав скрытую дымкой территорию Турции и черно-синие воды Черного моря, вы летите над горами Грузии, словно обтянутыми плюшевой изумрудной тканью, а вскоре взору открывается и вовсе удивительный пейзаж, словно под крылом совершенно чужая планета. Марс! На сотни километров простираются голые скалистые плоскогорья, испещренные красными линиями неоновых огней, напоминающие взлетные полосы для космических кораблей. Реки размером с Дунай ползут гигантскими змеями меж камней по лишенным травы долинам. В свете заходящего солнца их поверхность кажется гладкой, словно покрытой льдом. Они переливаются далеко внизу, подсвеченные желтым светом, и кажутся неживыми. Я отчетливо видела три, и они показались мне великолепными и пугающими. Затем пейзаж, видимый из иллюминатора, стал похожим на дикую пустыню. Бело-серая поверхность с кратерами безжизненных вулканов и идеально ровными протяженными плато, напоминающими необычные вертолетные площадки. После знакомства с удивительным природным ландшафтом нам открылся вид на Каспийское море. Хазарское, как называют его жители Азербайджана. Воды моря были неподвижными, будто мертвыми, бескрайними, мутно-синими. Наконец наш самолет приземлился в Баку, и мы оказались в здании аэропорта, представлявшем собой архитектурное чудо из темной стали и стекла, напоминающем строения из фантастических фильмов – например, «Звездные войны» или «Звездный путь». Ближе, в свете огней, я смогла разглядеть, что оно кажется воздушным, кружево стекла поддерживали стальные прутья каркаса. Настоящий восточный дворец будущего. Так началось мое знакомство с Баку – столицей, которая днем и ночью совсем разная, буквально два не похожих города. Откровенно говоря, я задумывала свое путешествие как настоящее паломничество, моей целью было привезти камушки с Хазарской земли и закопать их в клумбе у памятника мужу, Павичу, в парке Ташмайдан. Памятник был также изготовлен в Азербайджане и доставлен в Сербию. Мне выпал шанс побывать на земле, где он «родился», где «жила» его душа, в месте, благодаря которому появился «Хазарский словарь». Пусть же соединятся в одном месте любовь, литература, метафизика, жизнь земная и вечная! Я не ожидала, что моя поездка в Азербайджан будет такой. Я стала дорогим гостем правительства и города в тот момент, когда там проходило весьма значимое событие – конкурс «Евровидение». Я путешествовала бизнес-классом, меня обслуживали на самом высоком уровне, я останавливалась в самых дорогих гостиницах, на все время визита мне предоставили своего рода дипломатическую неприкосновенность, у меня были приглашения на все три конкурсных концерта… Я привезла с собой четыре вечерних платья, множество пар обуви, украшения, книги, написанные мной и мужем, изданные на русском, которые планировала вручить в качестве подарков, и, разумеется, не забыла о профессиональной косметике… Я и представить не могла, что буду путешествовать вдоль побережья Каспийского моря на президентском микроавтобусе; увижу петроглифы, созданные 40 тысяч лет назад; окажусь в зороастрийском Храме Огня; буду приглашена на семейные торжества в дома местной элиты; получу подарки, достойные принцессы; буду присутствовать на концертах в Хрустальном дворце и возвращаться на рассвете; что телохранители будут сопровождать меня в магазин, где я куплю женские прокладки с крылышками; буду есть глазированную утку в микроавтобусе, поскольку насыщенная программа давала возможность спокойно отведать лишь безумно дорогие блюда в отеле; мне придется 20 минут ждать, пока мне подадут кофе, поскольку я оказалась на земле, где существует культ чая; мне удастся спастись от атаки террористов; и со мной будут происходить совершенно сверхъестественные события, а порой и настоящие чудеса… Впрочем, чуда мне как раз следовало ожидать. Баку – город света и ветра Баку похож на Париж! Во всем. В архитектуре, атмосфере, цвете города… На архитектуру, несомненно, оказала влияние исламская культура Востока, как и Советы, немного Грузия и Турция, некоторые места напоминали мне Мальту и Грецию, а какие-то – сверхсовременный Дубай, но Баки, как называют его местные жители, в целом очень от них отличается. Азербайджан – это Азербайджан. Земля огня. От красоты ландшафта и природы захватывает дух. Это земля, где картины рая и ада чередуются друг с другом. Если бы мне надо было дать краткое определение городу, я назвала бы его евразийским Парижем. Это первое впечатление оставалось со мной до самого последнего дня путешествия. Архитектура, здания насыщенных оттенков цвета слоновой кости, орнаменты, кованые ограды балконов, канделябры, декоративные конструкции, фонтаны, бульвары, богатое световое украшение, блеск витрин магазинов, предлагающих товары всех европейских и американских фирм. Разница лишь в том, что Баку значительно чище Парижа! Атмосфера города, эстетика в каждом творении, тяготение к искусственному, тонкий вкус в деталях – ни одну из этих черт нельзя приписать росту экономики, связанному с взлетом цен на нефть, недавно обретенному богатству или необходимости преобразиться перед проведением «Евровидения». Это результат влияния на протяжении сотен лет различных цивилизаций, культур, наряду с просвещением, образованием, накопленной мудростью, к чему в настоящее время добавился энтузиазм, поддерживаемый оптимизмом, который старушка Европа (не говоря уже о Сербии) давно растеряла. Баку справедливо называют городом ветров. Они могут быть каспийскими, кавказскими, пустынными, хазарскими – не важно. Поверьте мне, ветер в городе такой сильный, что прическу делать просто бессмысленно, а иногда бывает просто трудно ходить. Просматривая фотографии, сделанные в Баку, я отметила, что ни на одной из них не видно моего лица, ветер скрывал его, растрепав волосы. Добавьте к этому постоянную дымку из-за высокой влажности – следствие близости моря и озер – и получите совершенно уникальный климат, который все же напоминает европейский. В редкие моменты, когда ветер стихает, в воздухе появляется запах нефти. Столица азари более, чем Белград, главный город Сербии, имеет право называться «белым городом». Чистый, светлый, аккуратный, красивый, яркий, веселый, пышно украшенный ночью, очень удобный для жизни, и это не преувеличение. Много нефтяных денег было вложено в инфраструктуру, отделку зданий, в парки и ландшафтный дизайн, памятники, установку мусорных баков, в новые дороги и организацию движения… однако в первую очередь в красоту города. Если суммировать мои впечатления от Баку и той части страны, которую мне довелось увидеть, я бы сказала, что эта страна, которая лелеет и активно восстанавливает культурное наследие, старается приумножить и сохранить красоту. Педантичные азари, похожие этим чем-то на швейцарцев, хотят быть лучшими и быстро догоняют самые развитые страны. В них нет заносчивости старых и новых русских, американской черствости, европейской скучности, арабского желания блистать и сербского самомнения. Они осознают, какова площадь их небольшой страны, не избавились от комплексов, свойственных нациям, прожившим столетия в условиях оккупации, но они в высшей степени дисциплинированы в деле повышения собственного рейтинга. Они понимают, что просто так ничего не упадет им в руки, хотя нефть здесь бьет прямо из земли. Везде. * * * Ни о чем этом я, естественно, не знала, когда мы приземлились в аэропорту Баку поздно вечером после растянувшегося на весь день перелета. Несмотря на усталость и трехчасовую разницу во времени, я была смущена, когда встречавший нас микроавтобус, в который мы попали сразу из салона бизнес-класса, провез нас мимо здания аэропорта и остановился у прекрасного дворца с кроваво-красной дорожкой на главной лестнице. Внутри – мрамор, светящиеся люстры, массивные колонны, зеркала, кресла в стиле барокко. Я решила, что этот отель просто расположен близко к аэропорту (впрочем, как-то слишком близко), и была удивлена, что «администраторы» в форме попросили у нас паспорта и предложили чай в хрустальных стаканчиках. Странным было и то, что по ленте в нутро механизма для досмотра заезжал наш багаж и появлялся с другой стороны, где был «выход» из отеля; будто наши чемоданы собирались выносить на улицу, а не поднимать в номера. Моя поездка в Азербайджан была полна таких неожиданностей, неоправдавшихся ошибочных ожиданий, развеивавших личные предрассудки, что часто случается в путешествиях. Разумеется, это был не отель, а здание на территории аэропорта для встречи почетных гостей. После прохождения самой приятной процедуры паспортного контроля в моей жизни мы могли отправляться в Баку вместе с нашим сопровождающим из Министерства внутренних дел. Роскошный микроавтобус, которому в некоторой степени суждено было стать моим домом на время поездки, двинулся в темноту наступающей ночи. Я ожидала увидеть блеклый, невзрачный восточный пейзаж с социалистическим налетом, а передо мной была настоящая столица в свете переливающихся огней. Мне никогда не доводилось видеть столько типов подсветки сразу: особняки, высотки, парки, фонтаны, дороги, башни, перекрестки – все вокруг купалось в ярком свете причудливых декоративных ламп, фонарей, лазерного сияния, прожекторов, светодиодных гирлянд… Три небоскреба разной высоты – символ современного Баку – со стеклянными фасадами казались сделанными из ярких лампочек. Даже у полицейских на дорогах были светящиеся жезлы, которые мне удалось разглядеть, когда мы оказались в пробке. Прибытие участников и зрителей «Евровидения» стало причиной городских заторов, перекрытых улиц, объездов и ограничительных знаков. Настоящий ночной коллапс! Истошно сигналили дорогие автомобили, полицейские кричали что-то в громкоговорители, наш водитель вилял то вправо, то влево по улице с односторонним движением, пытаясь скорее доставить нас к отелю, который был уже виден, но все же недосягаем. Удивительно, в XXI веке проделать путь из пункта А в пункт Б – по земле, воздуху или морю – невыполнимая миссия. Даже человек не может повлиять на пробки, вызванные скоростью и обстоятельствами. Наконец мы на месте. Отель «Лэндмарк». Все здесь не вполне привычно. Стойка администратора находится почти под небом, на 19-м этаже, мой номер – на 16-м, спа-салон – на 9-м, ресторан – на 20-м, а конгресс-центр – на 4-м этаже под землей! Войдя в просторный номер со стенами из стекла, я поразилась завораживающему виду на море: утопающие в огнях улицы и красиво подсвеченная жемчужина архитектуры – Хрустальный дворец. Прожекторы на крыше были такими мощными, что казалось, освещали космос. Их скрещенные лучи исполняли мистический танец светящихся призраков. Я была в центре города ветров, расположенного на земле огня. Символ Азербайджана – бута. Пламя. Суть огня. Бута кажется мне огненной слезой. Ее можно увидеть здесь почти во всех орнаментах. На кашемировых тканях. Эта пухлая запятая везде там, где есть вращение. В культурном наследии азари нет цветастости, все сдержанно, элегантно, эстетично, утонченно. Таков и еще один символ Баку – Девичья башня, что высится у входа в Старый город. Бросающаяся в глаза архитектурная шероховатость – простота и мистическая сила формы. Башня напомнила мне строения Микены. Все самое старое в Азербайджане заставляло меня вспоминать о городе Микены. Строгость форм, традиции строительства, фундаменты из камней, дух чего-то древнего, почитающего все четыре стихии – землю, воду, воздух и огонь. Для азари существует и пятый элемент – симбиоз природы и культурного наследия. Наша сопровождающая, Джинай, чье имя я все время забывала и называла ее Ангелина, общалась с нами на русском, английском, ломаном сербском и называла меня «фрау Михайлович». Возможно, причина в том, что она недавно вернулась из Германии, из Бонна, где работала на дипломатическом посту. Итак, наша сербская де легация состояла из четырех женщин, Ангелина была пятой, и, конечно, водителя микроавтобуса. По азербайджанской традиции ко мне должны были обращаться Ясмин-ханум, но победила европейская, и я стала фрау Михайлович, которая приехала за хазарскими камушками. Мое имя – Ясмина – хорошо понятно в арабском мире, поскольку принадлежит именно ему. В Азербайджане, где перемешаны турецкие и славянские имена, оно звучит несколько экзотично. * * * Старый город Баку – местные жители называют его просто крепость – с его улочками и переулками, стенами, древними и современными памятниками, особняками, башнями и массивными воротами, мечетями, базарами – не имеет ничего общего с арабским Востоком. Старый город отреставрировали, обновили, навели лоск, осветили (как и современный Баку), и в нем воцарилась приятная атмосфера благородной старины. Какой? Отовсюду понемногу: ислам, Турция, юг Кавказа, Балканы, Родос, Мальта, возможно, Грузия и Армения… Местами он напомнил мне Канны и Ниццу, Баден-Баден… Культурная и архитектурная синергия. Нас разместили в тихом салоне электромобиля, прибывший директор Дворца Ширваншахов должен был показать нам Старый город, и мы начали свое путешествие – Девичья башня, старый базар с его археологическими находками, Дворец Ширваншахов, турецкие бани, караван-сараи, Музей нумизматики, колонки с водой, площади и, разумеется, фонтаны. Дорогими коврами были щедро завешаны заборы, они болтались на дверях или просто лежали на улице у входа в магазины. Азербайджанские ковры – национальная ценность, в стране существует даже Министерство ковров, которое, помимо всего прочего, выдает сертификат на каждый приобретенный ковер. У меня есть два качества, которые я беру с собой в каждую официальную поездку: я не люблю гидов и ненавижу делать фотографии. Я неудобный турист. Хуже всего то, что на этот раз нас принимали как дорогих гостей правительства, отчего сопровождающие и экскурсоводы были особенно внимательны. В музеях нас встречали только директора! И этому не было конца. Такое положение дел усугублялось еще и тем, что мы многое знали о ханах, медресе, мечетях, сералях, турецких банях, турецких фонтанах и прочее, прочее, прочее… хорошо разбирались в темах, связанных с социализмом, СССР, Россией и прочее, прочее, прочее… Это добавляло нам привлекательности в глазах принимающей стороны, мы оказались неожиданно хорошо осведомленными почетными гостями «Евровидения» и Евразии. Ветер дул яростно (по меркам Баку умеренно!), я разглядывала кошек на каменных порогах, хазарские туфли (с загнутыми вверх носами и вышивкой), толпы гостей «Евровидения», удивительные фасады зданий, балконы с кованой оградой, деревянные террасы, маленькие книжные магазинчики, фисташковые деревья в цвету – и все это из окна электромобиля. К сожалению, хождение пешком в Баку ограничивалось лишь расстоянием от транспортного средства А до Б, от входа В до Г. Уже позже выяснилось, что меры предосторожности соблюдались отнюдь не без оснований. В ресторане национальной кухни с огромным камином, изрыгающим потоки пламени, нас встречали женщины в традиционных костюмах с кругом плоского хлеба и сыром из козьего молока. Азари исключительно гостеприимны и приветливы. За последние несколько лет я не раз становилась тому свидетелем во время визитов в посольство Азербайджана в Белграде, но только в Баку поняла, что столь благородные манеры являются национальной традицией. Посольство Сербии в Баку расположено в элегантном трехэтажном особняке в Старом городе, и я была горда и рада видеть, как наш флаг развевается над центром столицы. Я упомянула о флаге, поскольку у азари культ своего флага почти такой же, как у американцев. На каждом шагу вы увидите полотнища всех размеров, реющие в разных местах. Самый высокий флагшток установлен в порту Баку, рядом с Хрустальным дворцом. Поскольку в городе всегда бушует ветер, колышущийся флаг издает звуки, похожие на раскаты грома. Есть и еще несколько вещей, которыми азари одержимы в равной степени. Фонтаны, парки, памятники и мемориалы. Их очень много, и почти все они стали городскими достопримечательностями. На площади перед посольством Сербии установлен монумент одному из поэтов. Гигантская голова с вплетенными в пряди волос изображениями героев его книг. Недалеко расположено еще одно впечатляющее здание – Музей литературы, одно из красивейших строений в Баку. Здесь теперь хранится копия рукописи «Хазарского словаря». Баку – город, расположенный на некотором возвышении и имеет форму амфитеатра. Самое приятное в этом, что из Старого города можно видеть одновременно море с одной стороны и современный город в перспективе с другой – три этапа, три ступени изменения архитектуры: Старый город, современный и суперсовременные небоскребы. При этом все находится в гармонии с исторической точки зрения и прекрасно вписывается в природный ландшафт. Ничто не выбивается из общей картины, не режет глаз; все выдержанно и красиво. Что принесет городу будущее, мне не известно. От фантастических проектов, о которых можно узнать на сайте, захватывает дух. Местные жители утверждают, что будущее уже наступило, если они месяц не бывают в какой-то части города, то потом узнают ее с трудом. Так быстро происходят преобразования. В Баку я почти не следила за событиями на конкурсе «Евровидение», но стала свидетелем расцвета города, переживающего золотую эпоху. Это самый большой подарок, который может получить путешественник. Но главные подарки были еще впереди… С географическо-геологическо-климатической точки зрения Азербайджан сумасшедший! Из одиннадцати климатических зон девять присутствуют на этой относительно небольшой территории!!! Баку и его окрестности, а также Каспийское-Хазарское море расположены на 27 метров ниже уровня Мирового океана, в то время как самый высокий пик Кавказских гор в Азербайджане – 4400 метров! Здесь можно увидеть полупустыни, пастбища, озера, реки, где вода порой преодолевает преграды из множества валунов и камней, пляжи, вулканы, березовые рощи, национальные парки гигантских размеров, обнаружить вещи эпохи палеолита, термальные источники, широкий выбор масла, здесь водится множество растений и животных-эндемиков. Рай и ад соединились в одном месте! Самое сильное впечатление на меня произвело все, что связано с камнями, горами, скалами. В Азербайджане есть возможность соприкоснуться с древнейшими образованиями на планете. В поездку я отправлялась с мыслью привезти Павичу камушки из Хазарии, хотя это всего лишь топоним, но Хазарское море все еще хранит воспоминания о живших здесь когда-то хазарах, прикасавшихся к этим камням, покоящимся здесь со времен зарождения планеты и цивилизации. Перед путешествием я думала о концертах на конкурсе «Евровидение», а, приехав, испытала геологический шок. Страну можно понять, прикоснувшись к земле! А мы часто упускаем это из виду. Ландшафт и Соблазнительный ад Гобустан – это довольно большая по площади территория недалеко от Баку. Наследие под охраной ЮНЕСКО. Культурное и геологическое. Это область сюрреалистических чужеродных скал, пустынь, дивных горных равнин, грязевых вулканов и тысяч наскальных изображений, сделанных людьми доисторической эпохи. От этого музея под открытым небом у меня перехватило дыхание. Я и представить не могла, что красота природы и произведения искусства первых жителей планеты могут быть собраны в одном месте. Более 6 тысяч петроглифов свидетельствовали о том, что люди здесь жили от 5 до 40 тысяч лет назад!!! Мне кажется странным, почему средства массовой информации бомбят нас рассказами только о Древнем Египте, майя, инках и нескольких мумиях, в то время как существует Гобустан – кладезь сокровищ древней эпохи, о которых мы ничего не знаем! Дорога из Баку в Гобустан пролегает по берегу Каспийского – Хазарского – моря. Если ехать из столицы на юг, то пейзаж вскоре становится пустынным. Со стороны поверхность серебристо-белой, местами серой почвы по текстуре напоминает шелк. Когда-то она была дном Каспийского моря, а теперь стала берегом. За миллионы лет море не раз отступало и возвращалось, было соленым и пресным, поэтому его часто называют Каспийским озером. Очень много нефтяных вышек, похожих на сербские колодцы-журавли. Они напоминали мне огромных птиц, которые все время наклоняются и клюют нефть. Только в Азербайджане я поняла, почему символом компании «Шелл Ойл» стала веерообразная раковина. Нефть образуется из древесных или ракушечных окаменелостей. Нефть, добываемая азари на земле и в море, ракушечного происхождения! Живых моллюсков в раковинах приятно есть, потом они заболевают и дают нам жемчуг, потом умирают и производят черное золото! Какое удивительное существо живет за стенками этой ракушки! Оно способно сделать нам так много подарков, даже изменяясь со временем. На берегах и пляжах Каспийского моря нет ни одной песчинки! Все, на что вы ступаете, – это ракушки. Азербайджанская нефть, полученная на земле и в море, образована из раковин, которые умерли уже очень давно. Наша сопровождающая Ангелина рассказала, что в Баку издавна существует Академия нефти. Я сделала чисто женское предположение, что они могли бы открыть нефтяной спа-салон, на что Ангелина лишь хитро улыбнулась. Уже на следующий день каждая из нас получила от нее набор косметики «Хазар», в состав которой входит нефть, вулканическая грязь и растертые в порошок раковины! Крем для лица и маска, скраб для тела, пена для ванны – все сделано в Азербайджане. Гобустан в переводе означает «край оврагов». Однако, буквально ниоткуда, перед нами внезапно появились два протяженных плато, похожие на космические платформы. Их поверхность переливалась на солнце, наверное, так выглядят площадки для приземления НЛО. В тот же момент мы ощутили давление на уши, как бывает при взлете или посадке, хотя по-прежнему находились на земле, уровень которой в Азербайджане, как известно, ниже уровня моря. Каспийское море находится на 27 метров ниже Мирового океана. Я подумала, раз бывает зрительный мираж, вероятно, возможен и аудиогравитационный. Перед нами был Гобустан. Место, где жила огромная и мудрая цивилизация. Наверное, она воздействовала на нас из глубины веков… Гобустан – район ценнейших геологических экспонатов. Пещеры, скалы, хранящие петроглифы древних эпох, устоявшие перед воздействием сухих ветров, эрозии и палящего солнца. Суровый, из-за климатических условий, пейзаж в сочетании с рисунками людей доисторического периода – то, что мы называем Гобустаном, – весьма упрощенные изображения лодок, животных, на которых они охотились, себя и сородичей позволяет увидевшим эти мегалитические сооружения испытать чувство вселенской уникальности. Восхищение, испытанное мной в Гобустане, нельзя сравнить ни с чем. На Земле не так много мест, где можно ощутить гармоничное единение природы и творчества человека, жившего к тому же много тысяч лет назад. Кроме того, у меня появилась уверенность, что история этого региона неким образом все же связана с инопланетными существами. Директор музея под открытым небом, охраняемого ЮНЕСКО, невероятно светлая и преданная делу женщина, показалась мне современной жрицей этого храма. Хранительницей духа прошлого, властительницей современного Гобустана. Ее зовут Малахат Фараджева. Вслушайтесь, какое имя! Должна напомнить, что официальная делегация Сербии, прибывшая по приглашению правительства Азербайджана на конкурс «Евровидение», состояла из нескольких женщин. Во время всего пребывания в стране мы перемещались на небольшом, но очень комфортабельном микроавтобусе, которым управлял, естественно, мужчина, и меня всякий раз удивляло, как ему удается беспрепятственно миновать кордоны и ограждения, вполне уместные для города, в котором проходит столь значимое и крупное событие. Нам были открыты все дороги. Мы посмеивались, говоря, что все дело в номерном знаке «ПА» [1] , ведь для людей из Панчево, славившихся отвратительной манерой езды, открыты все пути, даже в Азербайджане, их не останавливает даже полиция. Когда мы посвятили в тонкости своей шутки нашу Ангелину, она посмотрела на нас очень серьезно и объяснила, что буквы «П» и «А» означают президентский аппарат, таких автобусов в стране всего три. Думаю, до того момента мы не вполне осознавали уровень, на котором нас принимали, все казалось легким и простым, впрочем, порой и сложным, ведь мы не могли выйти без охраны в магазин или ресторан, даже просто подойти к банкомату… Я вспомнила об автобусе, потому что он один из главных героев истории о Гобустане, и выход его на сцену еще впереди, на извилистой дороге. А пока все по порядку. 1 Номерные знаки в Панчево – городе недалеко от Белграда, жители которого известны как плохие водители, также начинаются с букв «П» и «А». (Примеч. пер.) Директор заповедника Малахат-ханум, как официально обращаются к ней азари, знала немало легенд об этом крае, порой сомнительных с точки зрения правдивости. Впервые в жизни я столкнулась с тем, что человек науки, прекрасно знающий историю и археологию, – а знания госпожи Фараджевой восхищали и не вызывали сомнений, – позволял себе вольность приводить почти художественную интерпретацию событий. Ее рассказ изобиловал фактами вперемешку со сказаниями, грань между наукой и художественным вымыслом была столь тонка, что почти незаметна, а порой рассуждения велись на грани метафизики. Мы, словно овцы за вожаком, проследовали за Малахат-ханум в главную пещеру, где сохранилось такое количество наскальных рисунков, нанесенных следующим слоем, поверх предыдущего, что можно было начать игру «найди быка в животе рыбы», отыскать изображение жителя Гобустана в космическом скафандре, полюбоваться формой лодки, неизвестной другим цивилизациям, найти целое стадо оленей… Главная пещера, называемая Азых, имеет вход в форме вульвы. Я тайком собрала несколько камешков для Павича и спрятала их в сумку, боясь, что следующий за нами охранник расстроит мои планы. Мне вряд ли удалось бы объяснить ему, что моя страсть к азербайджанским камням никак не связана с прихотью восторженного туриста или коллекционера-любителя, это, скорее, внутренняя потребность. Дань литературе и любви. Я собирала камушки, чтобы захоронить их рядом с прахом мужа в другом месте, также связанном с камнями – Ташмайдане в Белграде. Мы брели по узкой тропе по выжженной местности, ставшей свидетельницей множества природных катаклизмов, за нами семенили довольно крупные кавказские ящерицы, а госпожа Малахат рассказывала о некогда пышной растительности и разнообразной фауне региона Каспийского-Хазарского моря, существовавшего миллионы лет; и у меня начинала кружиться голова, стоило попытаться представить этот отрезок времени, кайнозойскую эру в повествовании сменяла мезозойская, а ее – эпоха палеозоя, и все это казалось легким и естественным, словно мы смотрели увлекательный фильм по телевизору, а не ступали своими собственными ногами по земле, состоящей из множества энергетических наслоений. Прервав рассказ, наша сопровождающая остановилась, заметив, что мы не в восторге от компании кавказских ящерок, и сказала: – В первые дни моей работы в Гобустане, когда я почти ничего не знала об этом крае, со мной произошла удивительная история. В знойный полдень я заметила на одном из камней что-то блестящее. Это нечто было большого размера и переливалось, как искусно ограненный бриллиант. Подойдя ближе, я увидела змею, греющуюся на солнце. Пораженная, я замерла. Змея наблюдала за мной. Нет, я не испугалась… Напротив. Змея очаровала меня своей красотой, я буквально влюбилась в нее! Мы молча слушали госпожу директора, изумленные и шокированные, словно сама змея рассказывала эту историю. – Потом я загадала желание. Очень смелое и важное желание! – И?.. – хором спросили мы. – И оно сбылось! Полагаю, каждая из нас спешно пыталась представить, что это было за важное желание: великая любовь, замужество, дети, докторская степень, международная слава, космическое путешествие, жизнь в раю… – Я пожелала, чтобы Гобустан получил защиту ЮНЕСКО, и через десять лет моей кропотливой работы оно сбылось! Мои дорогие читатели, я долго и упорно думала, какие слова должна произнести в этот момент моего путешествия? Я живу в стране, где два музея, оба находящиеся в столице – Национальный музей и Музей современного искусства, – были закрыты на протяжении десяти лет; я вдова писателя, чьи произведения переведены на 36 языков, но только в своей стране я не могу добиться посмертного издания его «Хазарского словаря», хотя это возможно на других континентах и языках. Полагаю, любые слова будут лишними… Мы знаем, как далеко удалось продвинуться Сербии, перепрыгивающей через три ступеньки за шаг. Каждый день! Хочу лишь перечислить, какие достопримечательности в Сербии находятся под охраной ЮНЕСКО. Я специально поинтересовалась, как только вернулась домой: Гамзиград – Ромулиана (с 2007 года), средневековые памятники в Косово (с 2004 года), монастырь Студеница (с 1986 года), Стари-Рас и Сопочаны (с 1979 года). Было бы замечательно основать учреждение, охраняющее достояние нации от нее самой. Бедные хазары исчезли по той же причине. Им не удалось сохранить самих себя. Не осталось никаких следов их существования: зданий, рукописей, писем, захоронений… «Они канули в бездну». Возможно, в этом есть смысл, раз Каспийское море на языке азари – Хазарское море. Но вернемся к нашей главной героине. Госпожа Малахат – дама средних лет, у нее есть семья, она сделала прекрасную научную карьеру, это сердечная и веселая женщина, гордящаяся тем, что после того, как ее заветное желание сбылось, ей удается поддерживать статус, данный ЮНЕСКО. Ведь важно не только получить что-то, но и уметь сохранить. На самом деле Гобустан является какой-то странной скалистой пустыней, расположенной на плато. Рядом с большой стоянкой для машин растет одинокое дерево. Мы сели на скамейку в его тени, и директор попросила охранников собрать для нас немного шелковицы. Оказалось, мы сидим под гигантским тутовым деревом. Атласно-белые ягоды, невероятно сладкие, я не ела их с детства, и они наполнили меня теплом. Я здесь, за тысячи километров от дома, в месте, хранящем древнюю историю, однако волшебный вкус вернул меня в детство. Госпожа Малахат рассказывает нам о ягодах, Шелковом пути, который, как известно, проходил по территории Азербайджана, об уфологах, наведывающихся в Гобустан наряду с обычными туристами, о четырех человеческих скелетах, недавно обнаруженных в этой земле, возраст которых еще не удалось установить, об археологических работах, которые ведутся в Каспийско-Кавказском регионе. Внезапно она заявляет: – А теперь, дамы, я отправлюсь в музей, открывшийся несколько месяцев назад, а вы поезжайте на автобусе, но знайте: после того как вы съели шелковицу, вы навсегда связаны с Гобустаном. Частички ваших душ попали в ловушку! Мы рассмеялись, очарованные этим посвящением шелковицей, директор быстро и легко пошла к входу в здание, а мы лениво поплелись к автобусу. Но… водитель не смог открыть дверь суперсовременного президентского автобуса! Он испробовал все способы, тянул, дергал, даже применил отвертку – дверь не поддавалась. Подоспели охранники – все четверо, – засуетились, но безрезультатно. Мы оказались в ловушке! Подействовала метафизика посвящения. Наконец самый худой из мужчин смог открыть окно, разблокировать дверь и открыть ее изнутри. Ни у кого из нас не хватало мужества забраться в автобус. Мы все думали об одном и том же. Что же будет, если мы потом не сможем выйти? Ведь вечером нас ждал концерт на «Евровидении», Хрустальный дворец, роскошь, элегантные платья, места в ложе!.. После смерти мужа я уже ощущала себя наполовину хазаркой (но вторая половина во мне сербская), поэтому смело прошла к автобусу, уверенная, что дверь будет отлично работать, как только мы покинем этот загадочный край, где властвует дух древнего человека, силу которого пока никому не удалось измерить, и решительно ступила внутрь. Я подумала, что все, чему суждено было произойти, уже случилось. Так и вышло. Перед музеем дверь автобуса отворилась без всяких осложнений и более не создавала нам проблем. Мы очутились в суперсовременном интерактивном музее, который больше бы подошел Парижу, и директор, оказавшись в совершенно другой атмосфере, разительно изменилась, стала по-деловому серьезной, четкой в выражениях, профессионально-сосредоточенной. Как я и говорила, все, что должно было, уже произошло. На обратном пути в Баку мы опять испытали давление на уши, как в самолете при взлете и посадке. В теле появилась легкость и небольшая дрожь. Частоты Гобустана воздействовали на нас на сенсорном уровне. Я не могла дождаться момента, когда окажусь в своем номере, брошусь на кровать и забуду хоть ненадолго о Гобустане, его призраках прошлого и смогу освободить в душе немного места для восторга от мероприятия, которое мне предстоит посетить вечером, – конкурса «Евровидение». Однако этому не суждено было случиться. В номере я нашла записку: «Мадам, икра в холодильнике, а остальные подарки от Фонда Алиева перед Вами». Я огляделась. На кровати сложены стопкой обитые бархатом коробочки, на полу сумка с ковром невероятной красоты. Я опустилась на кровать и расплакалась. Кто же, скажите на милость, они такие, эти азербайджанцы, и чем я могла все это заслужить?! Ковер как охраняемое достояние Итак, я сидела в номере отеля «Лэндмарк» в Баку, на берегу Хазарского моря, и плакала. Рядом лежали подарки от Азербайджана: банки с икрой, хрустальные стаканчики для чая на позолоченных блюдечках, серебряный поднос с орнаментом, похожим на языки пламени – символ огненной земли азари. И уникальный, баснословно дорогой ковер. – Кто же, скажите на милость, они такие, эти азербайджанцы, и чем я могла все это заслужить?! – опять спросила я себя. Несмотря на слезы, во мне укрепилась четкая уверенность, что дары эти я должна лишь передать, они предназначались Сербии, Милораду Павичу и «Хазарскому словарю». Осознание стало для меня тяжелым грузом, который непросто вынести. Я достала ковер из специальной кожаной сумки. Он был завернут в тонкую шуршащую бумагу, к которой была прикреплена визитная карточка. На белоснежной бумаге золотом было выведено всего два слова: Мехрибан Алиева. Первая леди страны. Величественная красавица. Моя таинственная благодетельница. Я расстелила ковер на широкой кровати, на которой спала восемь ночей, проведенных в этой удивительной стране. Азербайджан. Хазария. Одна. Без мужа. Без Милорада Павича. Он лежал в своей сербской могиле в Белграде, навеки скрытый от моего взора невидимой пеленой. Он получил возможность быть с народом, его «другое тело» – памятник на Ташмайдан, установленный азари или хазарами, и теперь любой ребенок может к нему прикоснуться. Родители поднимают детей, и они встают на пьедестал, касаясь коленями его золотых ботинок… Сейчас, после смерти, Павич больше времени посвящает общественной работе, чем при жизни. К нему может прикоснуться каждый, может сделать снимок, памятник стал доступным для людей, осязаемым. Он принадлежит всем и никому. Я немного завидую посмертной жизни Павича, той общественной деятельности, которую он ведет ежедневно в самом центре Белграда. Азербайджанцы считают ковроткачество своим достоянием, настолько ценным культурным наследием, что даже создали, как я упоминала, Министерство ковров! Поскольку в каждом регионе свои особенности и стили, узоры и орнаменты, цвета и материалы, покупая ковер, вы получаете своего рода паспорт изделия, где перечислены все его характеристики. В Азербайджане особенно бережно относятся к этому искусству. Мой ковер был из Губинского района, расположенного в предгорье, где Азербайджан граничит с Россией. Согласно картам VIII века, предположительно именно здесь находился Хазарский каганат. Примерно в это время государство исчезло со сцены истории, не оставив никаких следов, никаких значимых доказательств своего существования. Вот что пишет Павич в «Хазарском словаре»: «Событие, о котором идет речь в этом словаре, произошло, видимо, в VIII или в IX веке нашей эры (возможно, было несколько подобных событий), обычно называемого учеными «хазарской полемикой». Хазары, независимое и могущественное племя, воинственный кочевой народ, появившийся с Востока в неизвестный период, гонимый убийственной тишиной, обосновался с VII по X век на территории суши между двумя морями – Каспийским и Черным… Хазары и Хазарское государство исчезли с исторической сцены после события, о котором, главным образом, и идет речь в этой книге – после перехода от их первоначальной и неизвестной нам веры в одну (опять же, неизвестно какую) из религий – иудейскую, исламскую или христианскую. Вскоре после этого, как считается, произошел распад Хазарской империи». В Губинском районе, на склоне Кавказского хребта, есть село Хыналыг, около двух тысяч жителей которого говорят на совершенно неизвестном языке. Они живут в полной изоляции и соблюдают свои обычаи. Никто не знает, кто они, откуда пришли и на каком языке говорят. Я подозреваю, что именно эти люди – потомки древних хазар. Вероятно, косвенно принимающие меня здесь президент Алиев и его Мехрибан, хотели мне на это намекнуть, подарив ковер. С помощью тканых узоров, цвета, орнамента он говорил со мной на утраченном языке хазар. Ковер не раскрывал тайны исчезнувшего народа. Не давал ответов. Он предлагал проявить фантазию. Ни я, ни Павич не знали, что в Азербайджане Каспийское море называют Хазарским; не знали, как много здесь хазарского; мы понятия не имели, что известного писателя здесь зовут Мирза Хазар! И что он курит трубку! В настоящее время ковер находится в кабинете Павича в Белграде. Лежит прямо рядом с его столом. Мне хочется верить, что я привезла мужу, которого буду любить вечно, подарок из Хазарии. Я ехала только за камушками, а вернулась с роскошным ковром, сотканным неизвестным народом, затерянным в горах Кавказа. Возможно, через несколько лет я захочу провести отпуск на берегах Каспийского моря на курорте Хазар недалеко от Баку. Адрес официального сайта Павича www.khazars.com. В некотором смысле я всегда буду в Азербайджане как дома. Когда Павич умер, я неожиданно для себя осталась без всех моих самых близких друзей. За 24 часа жизнь, казавшаяся бурным потоком, превратилась в безмолвное небытие. Год я провела одна в квартире, в которой перестал звонить телефон, мне не приходили письма, все внешние проявления сострадания прекратились, наступила пора одиночества. У меня был аквариум с двумя золотыми рыбками, но рыбы созданы так, что не могут говорить. Я была похоронена заживо. Никто из тех, кого я просила о помощи, не откликнулся. Люди исчезли из моего поля зрения отчасти из-за несчастья, отчасти из эгоизма, но в значительной степени из зависти, которую когда-то испытывали. Единственным способом общения – хоть и не вербальным – стала для меня переписка по электронной почте с издателями произведений Павича по всему миру, они отправляли мне письма на всех языках. Одинока я была только в Сербии, в Белграде, в своем доме. Павича не замечали, будто он никогда и не существовал, по крайней мере, в своей родной стране. Я не преувеличиваю, когда пишу эти строки. Пожалуй, даже лояльна к тем проявлениям грубости, с которыми столкнулась. Сербия внезапно и навсегда забыла его талант, успех, отличные качества личности, чуждость условностям, трудолюбие, правдивость и неординарность. За три года мне удалось опубликовать более сорока книг Павича на всех континентах. После его ухода произведения его читали на корейском, русском, турецком, индонезийском, словацком, английском, грузинском, монгольском, китайском, французском… Пьесы его ставили на румынском и польском, в Москве, в Приедоре. И у меня ушло ровно три года, чтобы добиться издания «Хазарского словаря» в Сербии, на родном языке. Я была на пределе сил, когда наконец вышла книга, изданная на 36 языках в 95 изданиях. Такова суровая реальность. Все и везде давалось легко, за исключением Сербии. Я побывала во многих странах, ездила по всему миру, читала лекции о творчестве Павича в разных академических учреждениях, имела возможность разговаривать с людьми. Это страшно, ужасно, невероятно, но горькая правда в том, что только за пределами Сербии я чувствовала себя человеком. И женой Милорада Павича. Все за пределами родной страны помогали мне защитить литературное наследие от самой Сербии! Когда я пишу эти строки, ситуация значительно изменилась благодаря проделанному мной сизифову труду ради спасения того, что должны беречь прежде всего окружающие, а не я. Я пишу об этом, чтобы мы, сербы, помнили, какими должны стать в XXI веке. Дело не в одном конкретном писателе, его книгах и его вдове, а в самой Сербии. Страна ступила на путь самоуничтожения и до сих пор все делает для достижения конечной цели! * * * Мглу сумасшедшей и самой черной ночи в моей жизни, в которой я провела два года, рассеяли именно хазары! С того момента, как на пороге моего дома появился посол Азербайджана господин Гасанов, сообщивший, что на площади Ташмайдан установят памятник Павичу, события стали развиваться со скоростью света. С того момента мое существование шло словно в двух параллельных реальностях. В Сербии, в институтах, ассоциациях, в кабинетах клерков, во время редких встреч с интеллектуальной элитой я чувствовала себя униженной, отвергнутой, выдворенной в коридор, изолированной, осмеянной, нежеланной, будто меня предали и намеренно плохо обходились… даже ругали. Будем честными, ведь они отталкивали не только меня, Ясмину Михайлович. В моем лице они отвергали все, что связано с Милорадом Павичем. В стране, в которой я сейчас живу, успех не прощают ни при жизни, ни после кончины. В то же время от посольства Азербайджана я получала приглашения на приемы и ужины, на могилу Павича в день рождения и годовщину смерти приносили венки, мне присылали корзины подарков, азари выпустили специальное издание «Хазарского словаря» с фотографиями памятника в парке, мне вручили медаль, на которой был изображен монумент, я была изнежена, избалована вниманием и, наконец, получила приглашение посетить Баку в качестве почетного гостя правительства, меня принимали со всеми почестями и даже подарили ковер. (Ни один из государственных институтов Сербии до сих пор не возложил даже цветка на могилу Павича или к его памятнику. Тем не менее это регулярно делают представители посольства Азербайджана, их торгово-промышленная палата строит с помощью присланных из страны рабочих дороги в Сербии! Приведу еще один факт, кажущийся в описанных обстоятельствах совершенно абсурдным: ежегодно, в день рождения Павича, делегация русских писателей и художников возлагает венки к его памятнику в центре Москвы, как и к памятникам других зарубежных писателей!)

Конец ознакомительного фрагмента.