Всю свою систему этических норм и практически всю свою философию по большому счету Конфуций откровенно создавал на основе анализа того, что представляет собой естество человека. Ему удалось избежать обеих ошибок, в которые китайские мудрецы часто впадали в связи с этим естеством. С одной стороны, он рассматривал отдельного человека в его обычной среде существования, то есть в сообществе себе подобных. С другой же стороны, отказался от взгляда на человеческое общество как некое метафизическое явление, стоявшее недостижимо выше отдельного человека, без которого этот человек вообще не может существовать.

Конфуций считал людей по сути своей существами социальными. В очень значительной степени (хотя совсем не полностью) они представляли собой производный от собственного общества продукт. При этом считал, что суть общества определяется не чем иным, как взаимодействием отдельных людей, его составляющих. Конфуций полагал, что сознание индивидуума должно в одинаковой мере отрицать для него одновременно возможность отстранения от участия его в обществе или уступки ему собственного права на личное морально-нравственное суждение. Одинаково неправильным он считал уход человека в отшельники и его «слияние с толпой». Мужчина благородной морали должен играть в своем обществе созидательную роль, и ему не место среди ничтожных его членов. Обнаружив в привычной жизни безнравственные или пагубные проявления, такой муж не просто не может с ними мириться, а обязан мобилизовать своих соплеменников на искоренение таких недостатков вплоть до изменения привычного жизненного уклада. Однако следует помнить о сдержанности и не замахиваться на глобальные перемены. Как человек разумный и коллективный он должен соизмерять очевидную разумность и пагубность сложившихся традиций.

Само собой разумеется, что сложившийся порядок вещей служит источником согласия в обществе. Если бы каждый из нас ел, спал и работал, тогда и там, где нам нравится, и использовал слова собственного изобретения в значении, известном только их автору, жизнь в таком мире людям показалась бы весьма сложной. Конфуций использовал понятие ли для обозначения целого комплекса традиционного общественного уклада, в которое он вкладывал нравственную коннотацию (контекст). В таком сочетании соображения нравственности и обходительности служили взаимному укреплению. Мы считаем учтивым, но совсем не обязательно нравственным долгом вежливое обращение со всеми, с кем нам приходится общаться. Мы считаем своей нравственной обязанностью, но совсем не обязательно долгом вежливости возвращение собственности, подобранной нами, тому, кто ее потерял, даже притом, что мы можем не знать его раньше. Причем в понятии ли заключался весь набор обязательств, предусматривавшихся высочайшими понятиями обходительности и нравственного долга. Определение «это – ли» у европейцев выражается фразой «сделано как надо», которая часто звучит намного убедительнее самого многословного объяснения.

Такое толкование понятия ли занимало исключительно важное место в программе просвещения Конфуцием своих учеников. Специалисты в области психиатрии осуждают систему западного образования: ведь притом что в процессе его приобретения происходит в высокой степени развитие умственных способностей, обузданию эмоций студентов по большому счету не обучают. По этой причине внутри такой системы не всегда удается производить уравновешенных индивидуумов, способных занять достойное место в обществе в качестве довольных и полезных его членов. Конфуций считал умственное развитие людей ущербным без придания ему надежного эмоционального равновесия; для достижения такого равновесия он во многом рассчитывал на воспитание молодежи в духе ли. Обучение благородных мужей, считал Конфуций, следует «проводить в строгом соответствии с принципами ли»; воспитанный на таких принципах для выхода в реальную жизнь человек обретает силы, как он утверждал, для отстаивания чистоты приобретенных им понятий в условиях любых трудностей и перед лицом любых искушений.

Еще одним понятием, имевшим основополагающее значение в его системе философии и в просвещении, следует назвать понятие Дао, обычно переводимое как «Путь». Древнейшем значением Дао считалось «дорога» или «тропа». Во времена до Конфуция данное слово обычно использовалось либо в этом смысле, либо для обозначения манеры поведения, которое могло бы считаться однозначно достойным или заслуживающим порицания. Со времен Конфуция оно использовалось прежде всего даосами (получившими название от этого слова) как мистическое понятие, обозначающее изначальную материю вселенной или совокупность всего сущего.

Это последнее понятие широко признано изобретением для применения Конфуцием в своей философии. В трактате «Лунь Юй» встречается несколько абзацев, внешне подтверждающих вышеупомянутую догадку, однако они к тому же поддаются альтернативному толкованию. Представляется важным отметить то, что ради освоения философии Конфуция следует признать Дао вполне конкретной категорией в понимании этого китайского мудреца. Для него Дао представлялся «Путем» с заглавной буквы «П», то есть главным путем среди всех остальных путей, выбираемых достойным мужем. Дао вел к счастью уже в этой жизни, здесь и сейчас, для всего человечества. Точно так же, как под словом ли подразумевались одновременно обходительность и нравственность, в понятие слова Дао включались, с одной стороны, нравственный кодекс индивидуума и, с другой, модель управления государством, позволяющего достичь полнейшей возможной степени благополучия и самореализации для каждого человека.

Когда кто-то отвергает мистическое происхождение Дао, совсем не факт, что все ему с радостью верят. Конфуций сказал: «Если утром познаешь правильный путь, вечером можно умереть» («Лунь Юй», IV, 8). И дело совсем не в том, что постигший «великое Дао» тут же отправится на Небеса; Конфуций вообще отказывался обсуждать вопрос жизни после смерти. Скорее всего, речь тут идет о постоянном сосредоточении внимания Конфуция на качественных, а не количественных явлениях бытия. Мера человеческой жизни для него не в ее продолжительности («насколько долго прожил?»), а в качестве («достойно ли?»). Если кто-то внимает Дао (и нам придется исходить из того, что он его познает), тогда он достигает максимально возможной степени нравственного озарения, вступает на некий жизненный путь, то есть считается в высшей степени довольным собой человеком. Совсем не хочется, чтобы он умер в тот же самый вечер прозрения; но, если ему это суждено, ничего страшного в такой смерти нет.

Все-таки это Дао, этот Путь, не было вещью в мистическом смысле. Конфуций ясно дал это понять, когда сказал: «Человек может сделать великим Путь, которым идет, но Путь не может сделать человека великим» («Лунь Юй», XV, 28). Спустя 13 столетий после кончины Конфуция один мудрец при династии Тан по имени Хань Юй, считающийся одним из известнейших деятелей в истории китайской литературы, написал свой знаменитый очерк «Юань Дао» («Изначальное Дао»), в котором посетовал на то, что даосы исказили суть конфуцианской концепции. Конфуцианский Путь, заявлял Хань Юй, представлял собой образ действий, подчиненных идеалам справедливости (которая в китайском толковании означает «правомерность»), и поступки, предпринятые ради любви ко всем людям. Такой идеал Пути, писал Хань Юй, передали своим потомкам мудрые правители прошлого «чжоускому князю» Чжоу-гуну и дальше Конфуцию с Мэн-цзы. При этом он обращал внимание на то, что Дао – суть понятие изменчивое, подстраиваемое под конкретного человека и конкретные обстоятельства.