– Да, по меньшей мере, полбокала.

– И плохо ей не стало? Нет. Значит, скорее всего, яд она выпила на сцене, и его было достаточно, чтобы смерть наступила мгновенно.

– Но тот бокал тоже я наливала, – выпалила Мюриэл.

Дэйзи взяла ее за руку. Алек ждал.

– Бетси всегда требовала, чтобы рядом во время спектакля стоял бокал – смочить горло и взбодриться. Бокал у нее был свой, из набора со штофом. Никто другой не стал бы из него пить. Все знали, что Бетси предпочитает ратафию, а она слишком сладкая, на любителя.

– Ратафию? – Алеку сразу же представилось, как элегантные дамы эпохи Регентства жеманно смакуют сладкий напиток, в то время как джентльмены чуть ли не ковшами опрокидывают в себя портвейн и кларет. – Ликер?

– Да.

– Довольно старомодно, – заметила Дэйзи, не в силах больше сдерживаться. – У моей бабушки всегда подавали ликерное печенье. По вкусу как миндальные пирожные.

– Тогда не удивительно, что миссис Абернати не почувствовала запаха! – воскликнул Алек. – Значит, яд предназначался именно ей. Тот, кто подмешал его в штоф, точно знал, что делает. Мисс Уэстли, вы говорите, «все» знали. Кого именно вы имеете в виду?

– О, дирижеров, солистов, всех, кто с ней работал. Можно даже сказать, что ее привычка выходить с бокалом на сцену вызывала некоторое недовольство.

– Есть ли среди присутствующих здесь сегодня кто-нибудь, кто мог ненавидеть вашу сестру?

– Ненавидеть! – Мисс Уэстли разразилась слезами. – У Бетси никогда не было врагов!

Дэйзи подскочила к подруге и обняла ее за плечи, бросив на Алека гневный взгляд. Он пожал плечами. Когда допрашиваешь плачущую женщину, мало того, что сам себе кажешься бездушным и жестоким, так еще и результата ноль, особенно если рядом с ней кто-то, готовый немедленно броситься на ее защиту.

А лучшего защитника, чем Дэйзи, и пожелать нельзя.

Пайпер отправился узнать, сможет ли Абернати поговорить с Алеком, и по пути проводил Дэйзи и Мюриэл в хоровую. Инспектор сказал, что Мюриэл вольна покинуть Альберт-холл, однако обязана уведомить полицию, если ей потребуется уехать из дома.

– Нет, я подожду Роджера, – сказала она Дэйзи, утирая глаза. – О, Дэйзи, я прошу слишком многого, но не могли бы вы остаться у нас на ночь? Роджер совершенно подавлен, я… Мне будет тяжело с ним одной, да и люди начнут судачить.

– Разумеется. Только зайду домой, возьму вещи.

– Вы – ангел. Не просто добрая соседка, а дорогой друг.

Дэйзи не знала, что ответить. К счастью, ответа и не требовалось. Пайпер открыл им дверь гримуборной, а сам задержался перемолвиться словом с дежурным констеблем.

В хоровой – длинной, со слегка закругленными стенами комнате – обычно ждали выхода на сцену несколько десятков хористов, но сейчас в ней было меньше дюжины человек. Говеры неловко восседали на складных стульях в одном конце комнаты, Кокрейны – в другом. Оливия Блейз разговаривала о чем-то с Яковом Левичем, а чуть поодаль с бесстрастным выражением лица сидел Димитрий Марченко. Консуэла Делакоста ходила взад-вперед, по-опереточному заламывая руки и что-то взволнованно говоря самой себе по-испански.

Еще там был органист, Джон Финч. Удивительно, как такой тщедушный человечек умудрялся извлекать такие величественные звуки! Сейчас длинные пальцы органиста подрагивали, но не от волнения – по его взгляду было понятно, что он блуждает где-то в мире музыки.

Навстречу Дэйзи и Мюриэл шагнул мистер Левич; с тревогой на лице он протянул обе руки Мюриэл:

– Мисс Уэстли, с вами хорошо обращались?

– Конечно! – возмутилась Дэйзи. – Мистер Флетчер со всеми хорошо обращается.

– Простите, пожалуйста, – извинился скрипач, сжимая ладони Мюриэл в своих. – В России те, кто отвечает за порядок, очень страшные люди, жестокие, лютые. Что большевики, что охранка, что царская полиция. Особенно плохо от них евреям.

– Сейчас-то вы в Англии, а у нас полицейские относятся ко всем одинаково, будь ты англичанин, китаец или индус. Во всяком случае, большинство полицейских, – добавила она, вспомнив одного инспектора, который был настолько предвзят, что ей даже пришлось звонить Алеку в Скотленд-Ярд.

Мистера Левича это, похоже, не убедило.

– Просто вы – подруга господина старшего инспектора, мисс Дэлримпл.

– Да, и я не буду стоять и смотреть, как Мюриэл обижают.

– Дэйзи и моя подруга, – заверила скрипача Мюриэл. – Когда Роджеру станет лучше, она поедет с нами и останется у нас на ночь.

– Харашо, – с русским акцентом сказал Левич и одобрительно кивнул: – Вы всегда заботитесь о других, разрешите же и другим позаботиться о вас.

Мюриэл покраснела и отняла у него свои руки, когда вошел Пайпер.

– Доктор Вудвард считает, что мистеру Абернати нужно еще немного отдохнуть, – сообщил Мюриэл молодой детектив. – Он хочет увидеться с вами.

– Бедный Роджер. Пойду к нему.

– Вы ведь мистер Левич, сэр? Господин старший инспектор хотел бы с вами побеседовать, если не возражаете. Сюда, прошу вас.