Поэтому нельзя согласиться, к примеру, с таким переводом Есенина, в котором самого Есенина уже не видно. Да, переводчик должен творчески подходить к делу, но нельзя допускать перерастание творческого подхода в нечто безудержно вольное.

Аналогичные проблемы возникают, когда в анализе затрагиваются вопросы воспроизведения элементов национального колорита произведения.

М.О. Ауэзов писал: «Требование Белинского считать национальную форму в искусстве важной чертой реализма является одним из основных положений его концепции. Национальная форма в социалистической культуре является вопросом большого значения. Это и есть важнейший признак, определяющий многогранность многонациональной советской культуры».

В переводе также необходимо сохранить те грани, которые определяют оригинальность произведения. Каким образом перевод дает нам оригинальную информацию о жизни, психологии народа, если он будет лишен этих граней, необходимых атрибутов?

Иными словами, что мы узнали бы о русской деревне, о психологии крестьянина, если в переводе фигурировали бы кишлак и дехканин?

Ясно, конечно, что перевод должен сохранять «архетип» поэта, «мета-реальность» народа. Перевод должен оставаться рецепцией и выполнять свою основную коммуникативную функцию. Анализ переводов показывает, что эти проблемы имеют место в действительности. Поэт Кайрат Жумагалиев добился большего успеха, переведя стихотворение:

Он сохранил элементы национального колорита, в частности, специфические реалии и атрибуты: «сарафан», «парень синеглазый», «кучерявой головой», «красной рюшкой».

«Сарафан» и «село» транслитированы в данном переводе. От чего перевод не проигрывает, напротив, в нем выпукло и зримо проступают контуры русского села. Есть определенные недостатки, строки:

воспроизведены так:

Восклицание «О дарига-ай» с яркой национальноэкспрессивной окраской явно тяготеет к казахизмам. Оно излишне и производит эффект, противоположный колоритному изображению русского села. Перевод данного фрагмента перешел в плоскость полной трансформацией с заменой интонации русского поэта.

Другие строки Есенина вызывают ассоциации, связанные с русским просторами и березовыми рощами.

Гафу Кайрбеков перевел:

В его поэтической интерпретации в березовый ситец одет народ. Ассоциативная связь разорвана.

Кайрат Жумагалиев в переводе стихотворения «Молитва матери» транслитировал русское слово «икона», и оно гармонически вплелось в синтаксические связи казахских слов.

Слово «икона» не имеет эквивалента в казахском языке, так как это историзм – реалия, связанная с православием. В быту казахского, мусульманского народа отсутствовал такой предмет, как икона.

Кайрат Жумагалиев поступил правильно, сохранив данную реалию. При этом добился воссоздания нужного специфического колорита. Не так ли происходит заимствование слов? Не было объекта – не было слова, но появился объект, несущий информацию, – понадобилось слово. Если объекта нет в быту народа, значит, новое слово не закрепится в словаре, поэтому не нужно прибегать к словообразованию, необходимо заимствовать слово.

Коммуникативная функция перевода ярко показана в этом примере. Перевод активно способствует взаимообогащению вступивших в связь литератур, М.О. Ауэзов в свое время высоко оценил переводческую деятельность Абая, который дал казахской степи пушкинскую Татьяну. С чем можно сравнивать подвиг Абая, разве что с бурей, внезапно ворвавшейся в патриархальную атмосферу степи.

Татьяна А.С. Пушкина несет урок высокой, жертвенной, страстной любви. Такая любовь – протест, вызов домостроевскому миру. Любовь такой силы можно уподобить могучей птице, которую не опутать сетями косности, суеверия и условностей. Абай эту птицу пустил летать над казахской степью. Разве это не подвиг!

Этот классический пример показывает, какую важную социальную роль сыграл перевод. В данный период влияние русской литературы на казахскую было освежающим, вдохновляющим. Известно, что и русская литература испытывала влияние восточной литературы. В частности, русские поэты учились мастерству афористичности и создания любовной лирики у таких великих поэтов, как Саади, Омар Хаям, Руставели, Навои, Физули и др.

Это один из случаев, когда перевод обогащает палитру изобразительных и выразительных средств, наполняет их новыми красками. В данном аспекте эстетического взаимодействия попытаемся проследить, находят ли адекватное воспроизведение тропы С. Есенина.