Шрифт:
Хочется вот ещё вам сказать.
Я была не первой, написавшей в художественной форме про православного святого. У меня есть предшественница, ныне уже покойная (умерла 30 апреля 2011 года), белорусская писательница Ковтун Валентина Михайловна, написавшая прекрасную книгу под названием по-белорусски «Покликанная» о Святой Ефросинии Полоцкой.
Надеюсь, что появятся новые книги, говорящие о святых. Православных святых.
Ну, с Богом! Я начинаю.
Севастополь, 2017 г., автор.Дромоны
Император суров, и византийцев дромоны [1] скользили по морю, ветер гнал судна на Север, на Корсунь, на Херсонес.
Разведки пиратов от Кипра до Азии Малой и Калос Лимена были точны: то императорский флот! Тому и держались подалее, в маленьких бухтах Калос Лимена (Прекрасной Гавани, ныне – пгт Черноморское в Крыму) и Симболона (Балаклавы). Вдруг император задумал опять пиратов повесить на реях? Нет, лучше подалее держаться от грозного флота!
1
Дромон («бегун», «гонщик») – боевой корабль Византийской империи. Длина – до 50 м, ширина-7м, большая скорость. Суда снабжены мощными таранами, вооружены катапультами, кидавшими зажигательными снарядами весом в полтонны на расстояние до 1 км! На дромонах находились огнеметы-сифонофоры, заливавшие корабли противника знаменитым «греческим огнем», состоящим из гудрона, серы, селитры, растворенных в нефти и вспыхивавших при соприкосновении с водой. Корабли имели металлическую обшивку, защищавшую от таранов противника.
Были бы это торговые корабли гордых ромеев, что везли драгоценное масло иль пряности, ткани и шелк, то дело другое! А так, силы были слишком неравны…
К Херсону, к его главной пристани, пристали в ночи. Сонная стража «собаки» (стража собаки – время раннего утра с 3 до 5 утра) едва не проспала спешный приход воинов власти. Привычно захлопали сходни, и гостеприимная гавань открыла гостям Херсонес.
Красива окраина византийской империи, ох, как красива!
Сиял Херсонес в лучах благодатного раннего солнца. Бухты синели чистейшей водой, фелюги рыбачьи серебряной рыбой слепили глаза, на дальних холмах, Гераклейских садах виноградники зеленью тешили взор. Воздух чистейший был напоен и звенел ароматами трав. Бесконечные бухты опоясали город. Белели вдали инкерманские горы.
Парадная пристань шумела с рассвета: в самом разгаре погрузка и выгруз. Скоро-скоро, и яркое солнце заставит искать прохладу затишья. Пусть март, пусть даже рано весна наступила, но солнце палило, как в жарком июле. Тому торопились, особенно водоносы. При красоте Херсонеса, его несметном богатстве проблема была – питьевая вода.
Разрушенные русичами в результате похода князя Владимира, того самого, Владимира Красное Солнышко, впоследствии крестившего Русь, водоводы засыпаны грязью и пеплом, те, что остались, те берегли. А за колодцами особо: смотрели: вода – это жизнь в самом её обыденном понимании.
Не так, как безводье, был страшен кочевник-сосед…
Но с половцем, иже куманом, даже дружили, обмен и торговля шли каждый день, и херсонесец степи не боялся. Пока через город-полис нескончаемой чередой шли плененные вятичи и мурома, черниговцы и черемисы (племена словян), Херсонес за себя не боялся. Осторожность не помешает, выйти за город и попасться пиратам, то не проблема, дашь откуп богатый, и ты на свободе. А херсонесец богат, ему хватало на жизнь, на достойную старость, на утехи и вина и на десятину на храм. Далекие войны отголоском победы несли городу всё: рабов и пушнину, золото, серебро, юфть и сыромятную кожу. И соль. И мёда запасы. И зерно, очень много зерна.
И очень много рабов…
Кто воевал, то было не важно. Русичей князь побеждал или половец-хан, рабами торговали оба, не брезговали. С половцем даже лучше дружили: товар на пути сберегал, рабов накормить, так подкармливал. С князем похуже: продавая людишек, торго вался нещадно, на дальний прокорм деньги обычно зажиливал, рассуждая не здраво, авось, доберутся.
ИИСУС сказал им (евреям):
«Если бы Бог был отец ваш, то вы бы любили Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел, ибо Я не сам от себя пришел, но Он послал Меня…
Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего;
он был человекоубийца от начала и не устоял в истине; ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи».
(Евангелие от Иоанна: 8, 42-44)Комнин
Император ромеев дремал. Редкое счастье вздремнуть после жаркого полудня перепало повелителю христиан.
В покоях дремота настигала даже рабов. Сонный Константинополь переживал полуденный зной.
Спать не спалось, сказалась привычка. Усталостью власти привычка была, устал от ежеминутного напряжения: вдруг да отравят, нож в спину воткнут? Опасность бодрила, щекотала чуткие ноздри.
Власть дорого стоила Алексею Комнину. Император ромеев, т. е. шелка и парча, блеск бриллиантов, несметны сокровища, поданных масса, почти миллион только в столице, и нож, или меч, а то и просто отрава сонному в ухо. Так лучше не спать, а так, подремать. Полумрак почивальни не беспокоил никто и ничто, даже парчою и золотом вышитые шторы не колыхал ветерок. Духота мучить не мучила, так, слегка беспокоила сонного.
В дремоте полумрака вспомнилась то ли жуткая, то ли смешная история, что случилась давненько, лет так шестнадцать назад.
В зимнюю ночь варанги (варяги, так греки называли наемников с Севера) из русов напились на дармовщинку вина, сицилийского зелья. Своя медовуха давно уж приелась, и одурели, конечно. Прорвались, смяв по пути англосаксов, к дворцу, пронеслись по нескончаемой анфиладе покоев, наконец, ворвались к нему, басилевсу. Одни еще сдуру ломились в открытые двери, другие уже натянули тетиву тугих и тяжеленьких луков. Стреляли в него, как в мишень.