Дахут встала на ноги. Светящиеся в темноте, градом катились слезы.

— Я спасу тебя, — с мольбой в голосе произнесла она, — я вынудю тебя исполнить волю богов. Еще не слишком поздно.

Она неуверенно направилась к нему. Он поднял руку со скрюченными пальцами.

— Так вот до чего довели тебя твои боги, дитя мое? — и тон его был вялым.

— О, отец, я так боюсь за тебя, и я так тебя люблю.

— Ты не знаешь, что такое любовь, ты, раз… раз могла подумать, будто в темноте мужчина не узнает свою милую. Иди. Уходи. Сейчас же.

— Отец, утешь меня, обними меня.

Она подошла настолько близко, что увидела, как его лицо повернулось к ней в маске Горгоны.

— Иди! — заорал он. — Пока я не убил тебя!

Он бросился на нее, как разъяренный зверь. Она увернулась и убежала. Она слышала, как он кричит за ее спиной:

— Дахилис, Дахилис! — и начал душераздирающе рыдать, как человек, никогда этого раньше не делавший.

Дахут, обнаженная, бежала по дороге к Ису. Она тоже плакала.

Облака все больше и больше заглатывали луну. Ей нужно было пройти незамеченной через Верхние ворота, в мирное время всегда открытые, как и тогда, когда она уходила.

Ветер хлестал ее холодом. У нее под ногами кружились и шуршали сухие листья. Над головой прохлопали крылья филина. Он исчез вместе с луной.

Виндилис навестила Ланарвилис дома. Они удалились в личную комнату. Горели лампы, чтобы разбавить унылость дождливого полудня. В их отблеске выделялись голубой и алый цвета восхитительных тканей, слоновая кость и деревянные жилки мебели, блеск серебра и мерцание стекла. Одетая в черное, изможденная фигура Виндилис казалась опровержением этому разноцветью. Она прямо села на стуле напротив тахты, на которую Ланарвилис почти что упала.

Виндилис перешла прямо к нападению:

— Время для принятия решения уже прошло. Те из нас, кто чтит богов и боится их гнева, должны сомкнуть ряды.

— Это… мы все… даже, если не согласны, что это самое мудрое решение, — пробормотала Ланарвилис.

— Вопроса о мудрости быть не может. Осмотрительность — это безумие. Пусть лучше Ис окажет открытое неповиновение мощи Рима, чем откажется от своих богов.

— И что нам, по-твоему, придется сделать? Виндилис вздохнула, а в ее взгляде теплилась ненависть.

— Молиться о знамении; и в то же время быть к нему готовым. Я обратилась к тебе, потому что ты набожна, сестра моя, куда набожнее некоторых из нас. Хоть ты и поддерживаешь Граллона. Ланарвилис выпрямилась.

— В качестве нашего заступника перед Римом. Для этого требуется поддерживать его авторитет и в других отношениях. Мне нет нужды одобрять или хотеть продолжить противостояние.

Виндилис кивнула.

— Я не говорю, что мы сразу должны его обвинить или требовать свержения. Но и страдать от его богохульства мы больше тоже не обязаны. Если только он не раскается и не сделает Дахут, Избранную, матерью новой эпохи — не сделает ее королевой, причем в скором времени, надо его как-то сломить иначе. В противном случае Рим завоюет Ис не вытащив ни единою меча.

Ланарвилис нахмурилась.

— Продолжай.

— Начнем с того, что сплотим тех из Девяти, которых сможем. Жестоко так говорить, но некоторых из нас он обманул. Бедная, глупая Гвилвилис; что ж, боги на некоторое время вывели ее из игры. Бодилис — Бодилис, как и он, хочет верить, что новая эра будет совершенно отличной от прошлой. Этим двум мы рискнем довериться.

Ланарвилис ударила ее по губам.

— Мы что, будем плести интриги против наших же сестер? Нет!

— Этого я делать не собиралась. Дальше, Иннилис искренняя, послушная, но она такой нежный и любящий человек, она надеется, что все каким-то образом завершится счастливо. Мы можем рассчитывать на ее преданность, но, насколько это в наших силах, должны уберечь от страданий и тревог.

Ланарвилис задумчиво улыбнулась.

На второй день после полнолуния, к вечеру, Дахут появилась в доме Бодилис. До сих пор она сидела в стенах своего дома и приказывала слугам прогонять посетителей.

Погода утихла, став спокойней и холоднее, прояснилась сверху и на востоке. Однако к западу грудились темно-синие горы туч, а небо вокруг солнца было бледно-зеленым. Чашу Иса начали наполнять тени.

Дахут постучала. Дверь открыла Бодилис.

— Добро пожаловать, — тихо сказала женщина. — О, трижды добро пожаловать, детка. Я так рада, что ты обратила внимание на мое послание. Входи.

Дахут вошла. Во взгляде, лице, во всем ее теле читалось негодование.

— Чего ты хочешь? — спросила она.

— Поговорить, конечно. Сюда, давай твой плащ, пойдем в скрипторий.

Неуклюжей походкой Дахут пошла рядом с Бодилис через атрий, расписанный дельфинами и морскими птицами.

— Я пришла, потому что попросила ты. Но постарайся не сильно меня мучить.

Бодилис стиснула девушку за плечи.

— То делают с тобой твоя жизнь и судьба, дорогая. Есть ли у тебя смелость встретить их спокойно?