– Да что вы? Как жаль! А где он, этот плотницкий цех?

– Прямо над нами. Были открыты оба люка, и у них, и у нас, так что она упала оттуда прямо на сцену, ну и… Даже «Скорая» не успела приехать.

– Какой ужас!

– Здесь большая высота, будьте поосторожней. Когда люки открыты, близко к ним не подходите.

Прибежала из буфета Алена вся в улыбках и свежих булочках, и мы сели пить чай. В продолжение чаепития я старалась составить представление о женщинах, с которыми работала Оксана и с которыми теперь предстояло работать мне. Тянет ли какая-нибудь из них на подозреваемую?

Алену я исключила сразу. Не говоря уже о нежном возрасте, который совсем не вязался с таким страшным преступлением, как убийство, общий психологический портрет этой девушки исключал самую мысль о каких-либо подозрениях. Было совершенно очевидно, что никаких потаенных замыслов она не вынашивает, никаких обид ни на кого не держит, что вся она такая, как есть, вся тут, как на ладони, и что совесть ее совершенно чиста.

Но к Наталье и Ольге, несомненно, стоило присмотреться повнимательнее.

Наталья была доброжелательна и, кажется, не подвержена тем внезапным приступам раздражения, которые частенько бывают свойственны дамам-начальницам. Она держалась спокойно и естественно, иногда шутила, по ходу разговора делала для меня ознакомительные «сноски», поясняющие нюансы работы в театре, но тем не менее я ясно видела, что человек она закрытый и себе на уме.

Сложнее всего было составить мнение об Ольге. Она молча пила чай, почти не принимая участия в разговоре и никак себя не проявляя. Хотя и Наталья, и Алена обращались к ней свободно и непринужденно, тем не менее я ощущала между ними и Ольгой некое странное, едва заметное отчуждение.

Все это требовало разъяснения. Уже сейчас я предвидела, что независимо от того, прав или нет мой заказчик в своих подозрениях, в театре найдется работа не только для художника Татьяны Ивановой, но и для Татьяны Ивановой – частного сыщика.

Именно об этом размышляла я, возвращаясь домой.

Главная проблема, которая меня беспокоила с самого начала этого неприятного расследования, заключалась в том, что у меня не было ни малейшего представления о том, как именно произошло падение потерпевшей в этот злосчастный люк. Кто был в тот момент рядом? В каком положении находились все действующие лица? Кто находился ближе всех к Оксане и был ли он настолько близко, чтобы подтолкнуть ее к люку?

Эти вопросы требовали скорейшего разрешения, а с другой стороны, не могла же я так вот сразу приступать к расспросам, не проработав в коллективе и дня. Подобная прыть была бы совсем неуместной и сразу вызвала бы подозрения у моих новых коллег.

А подозрения мне были сейчас совершенно ни к чему. Наоборот, моя задача заключалась в том, чтобы как можно быстрее расположить к себе как можно большее количество народа. Ведь в настоящий момент я нахожусь на этапе сбора информации, а информацию мне могут дать только работники театра. Следовательно, я должна демонстрировать улыбчивость и доброжелательность, произвести на всех хорошее впечатление и завести как можно больше знакомств.

Что же до моего личного впечатления от театра, то пока театр ассоциировался только с бесконечными лестницами. Если для других театр начинается с вешалки, то для меня он определенно начался именно с лестницы.

«Интересное совпадение, – думала я. – Есть ведь такой театр… как его там… Ах да! Ла Скала. Театр на лестнице. Вот и у меня тоже получается что-то в этом роде».

Если бы в тот момент я могла предвидеть, какой театр вскоре разыграется на бесконечных лестничных пролетах, по которым мне пришлось сегодня спускаться и подниматься, я бы еще не один раз подумала, прежде чем браться за это дело.

Но ничего такого предвидеть я, разумеется, не могла, и мысли мои были полностью сосредоточены на новом расследовании. Я думала о том, как ухитриться в совершенно новой для меня обстановке за минимальные сроки собрать максимальный объем информации.

Мои размышления прервал телефонный звонок:

– Алло, Татьяна? Вас беспокоит Евгений Сергеевич. Владимир Семенович интересуется, как все прошло у вас в театре. Вас взяли на работу?

Скажите пожалуйста! Владимир Семенович интересуется! Что мне действительно интересно, так это узнать, бывают ли с Владимиром Семеновичем такие случаи, когда он разговаривает самостоятельно? Или рот у него предназначен исключительно для принятия пищи?

– Добрый вечер, Евгений Сергеевич. В театре все прошло хорошо, на работу меня взяли, и завтра я приступаю к своим новым обязанностям.

– Что ж, отличная новость. А когда приблизительно вы рассчитываете получить информацию по интересующему нас делу?

Эх ты! Смотри какой прыткой! Я еще и дня не проработала, а ему уже информацию подавай. Нет уж, милый мой, имей терпение.

– Как я уже вам говорила, я не привыкла оперировать непроверенными данными и тем более не считаю целесообразным сообщать подобную информацию клиентам. Учитывая то, что от вас я не узнала о деле практически ничего, думаю, понадобится не менее недели для того, чтобы собрать, систематизировать и проверить первичную информацию.