Возобновление оборонных заказов позволило ленинградскому руководству поставить вопрос перед правительством о ликвидации задолженности по заработной плате рабочих и служащих предприятий союзной и республиканской промышленности Ленинграда, общая сумма которой на 1 февраля 1942 г. достигла 117 млн руб. [339] 15 февраля 1942 г. председатель Ленгорисполкома П. С. Попков обратился к заместителю председателя Совнаркома СССР Н. А. Вознесенскому с письмом о выделении банковских ссуд предприятиям Ленинграда на выдачу заработной платы за декабрь 1941 г. и январь 1942 г., обязав Наркоматы срочно перевести средства для погашения выданных банком ссуд. Как видно из приложенного к этому письму списка 33 предприятий и организаций оборонной промышленности, общая сумма задолженности перед ними по заработной плате за декабрь 1941 г. и январь 1942 г. составляла 67 млн 733 тыс. руб. [340]

Одной из важнейших задач руководства обороной Ленинграда в феврале 1942 г. стали организация и проведение массовой эвакуации населения. Хотя постановление об эвакуации из блокированного города 500 тыс. ленинградцев Государственный Комитет Обороны принял еще 22 января 1942 г., в силу целого ряда причин и прежде всего неподготовленности городских властей к реализации этого постановления в январе 1942 г. удалось эвакуировать немногим более 11 тыс. человек. 19 февраля 1942 г. Военный Совет постановил: начиная с 21 февраля 1942 г. эвакуировать ежедневно из Ленинграда пассажирскими поездами с Финляндского вокзала не менее 5 тыс. человек и автомашинами до 1200 человек. Ответственность за перевозку населения на автомашинах со станций Борисова Грива и Ваганово через Ладожское озеро возлагалась на начальника ледовой дороги генерал-майора A. M. Шилова [341] .

Решившимся покинуть осажденный город и попавшим в списки эвакуированных предстояли тяжкие испытания изнурительной дорогой, нередко в нечеловеческих условиях. Для большинства ослабленных и больных ленинградцев испытания начинались с первых же шагов на пути к начальному пункту эвакуации – Финляндскому вокзалу. Со всех концов города еле живые люди тянули саночки со своим скарбом. «К вечеру 27 февраля наибольшее число эвакуированных собралось на Финляндском вокзале, – вспоминал профессор С. С. Кузнецов, назначенный начальником одного из университетских эшелонов. – Вокзал представлял жалкое и ужасное зрелище. Во многих местах он сильно пострадал от бомб, залы обледенели, стены покрылись толстым слоем копоти, блестевшей изморозью; освещались залы редкими, сильно чадившими коптилками» [342] .

На эвакопункте Финляндского вокзала отъезжающих ждали мясной обед и 1 кг хлеба в дорогу. Увы, были отмечены случаи, когда вкусившие обильной пищи и попавшие в вожделенный вагон люди умирали еще до того, как поезд отправлялся в путь. Поезда, следовавшие до Ладожского озера, преодолевали путь до станции Борисова Грива, всего несколько десятков километров, более суток, вагоны в них не отапливались. В Борисовой Гриве была пересадка, где по многу часов приходилось ждать подачи грузовых автомашин, как правило, открытых, чтобы на них преодолеть короткий, 30-километровый, но полный смертельной опасности «прыжок» через Ладогу. Достигнув на восточном берегу Ладожского озера населенных пунктов Кобона и Лаврово, со станции Жихарево эвакуируемые отправлялись далее по Северной железной дороге в многодневное изнурительное путешествие к месту назначения.

С каждым годом мы узнаем все новые факты о страданиях и потерях, которыми сопровождалась эвакуация ленинградцев на всем протяжении их следования из блокированного города. Но и среди этих фактов поражает трагическая судьба учеников Ленинградской спецшколы ВВС. Из 405 учеников этой школы, начавших 5 февраля 1942 г. свой путь в далекий Горно-Алтайск, до места назначения добрались только 216, их сразу же положили в больницу как физически истощенных. 109 учеников этой школы погибли в дороге, из них 61 умер прямо в поезде, а 48 были высажены по пути следования и умерли в больницах и госпиталях [343] .

Исследователям еще предстоит хотя бы примерно определить общую цифру потерь ленинградцев во время эвакуации. По неполным данным, только на ленинградском участке в пути и на станционных пунктах в январе-феврале 1942 г. умерли более 4 тыс. человек [344] . Скорбя о многих тысячах погибших по пути следования вглубь страны, следует помнить, что в труднейших условиях февраля 1942 г. было эвакуировано из осажденного Ленинграда 117,5 тыс. человек [345] .

В феврале 1942 г. войска Волховского и Ленинградского фронтов, выполняя указания Ставки Верховного Главнокомандования, продолжали настойчивые попытки деблокировать Ленинград, хотя обещанных подкреплений из резерва Ставки так и не получили, в то время как противник значительно усилил свои части в районе Мясного Бора против 2-й ударной армии, которой в конце января 1942 г. удалось прорвать его оборону. Командующий Волховским фронтом генерал армии К. А. Мерецков, учитывая важность занятого войсками 2-й армии плацдарма, приказал сосредоточить на этом направлении максимум сил и средств, чтобы любой ценой расширить горловину прорыва. При поддержке артиллерии и танков части Волховского фронта овладели 12 февраля населенными пунктами Любино Поле и Мостки, что позволило расширить узкий коридор, связывавший головные части 2-й ударной армии с основными силами и тылами до 13 км [346] . Развивая успех, войска Волховского фронта с ходу атаковали немцев в Красной Горке и после короткого боя захватили этот стратегически важный населенный пункт. К сожалению, действия войск Ленинградского фронта на любаньском направлении развивались не столь успешно и какой-либо реальной помощи войскам Волховского фронта в окружении Любаньско-Чудовской группировки противника не оказали. Перебросив сюда две дивизии, немецкое командование приостановило наступление наших войск на Любань [347] .

Тем не менее скромные успехи, достигнутые на любаньском направлении в основном войсками Волховского фронта, Ставка расценила как благоприятную возможность для решительных действий по освобождению Ленинграда от блокады. Вероятно, не случайно в приказе Народного Комиссара обороны И. В. Сталина от 23 февраля 1942 г. появилось оптимистическое утверждение: «Не далек тот день, когда Красная Армия своим могучим ударом отбросит озверелых врагов от Ленинграда» [348] . 28 февраля 1942 г. Ставка внесла изменения в первоначальный план по деблокаде Ленинграда и, переоценив значение прорыва 2-й ударной армии, поставила перед войсками Волховского и Ленинградского фронтов задачу встречными ударами окружить и уничтожить Любаньско-Чудовскую группировку противника и после ее разгрома наступать на Тосно и Сиверскую, ликвидировать вражеские войска в районе Мги и тем самым открыть дорогу в осажденный Ленинград. «Станцией и городом Любань безусловно овладеть и прочно закрепиться не позднее 4-5 марта», – говорилось в Директиве Ставки. Вместе с тем сколько-нибудь значительных сил дополнительно не было выделено, поскольку в Ставке по-прежнему считали, что оборона противника на этом направлении вот-вот развалится [349] .