– Похоже, милая, ты меня хочешь сегодня забальзамировать, – расхохотался Леонид.

– Нет, дорогуша, – нарочито серьёзным голосом откликнулась Илга, – сегодня я планирую лишить тебя тех остатков твоей мальчиковой девственности, которые, по неизвестной мне причине, оставила мне в наследство твоя жена.

Не успел Леонид подивиться проницательности Илги, как она с ходу, подогнув коленки, запрыгнула на него и одарила своим долгим обжигающим французским поцелуем. Уже одной этой прелюдии хватило, чтобы кровеносные сосуды её подопечного расширились до такой степени, что он был готов немедленно разорвать на ней все одежды и заняться с ней грубым совокуплением, как пьяный матрос со стервозной портовой шлюхой.

Но Илга неожиданно оттолкнула его и сердито проронила:

– Постой, Лёнчик, не торопись. В то время как ты каждую ночь трахал свою милую жёнушку, я уже забыла, как выглядит обнажённый мужчина. У меня уже год не было секса. Так что, берегись! А сейчас давай, как ты выразился, немного пробальзамируемся.

Илга схватила бутылку и стала маленькими глотками с небольшими перерывами опустошать её содержимое. Леонид удивлённо взирал на потрясающую блондинку в строгом синем костюме и думал:

– Как же так получилось, что ему, простому советскому инженеру, досталась такая ослепительная женщина, ведь такие шикарные дамы бывают только в кино. Как же так случилось, что красивая и образованная женщина целый год обходилась без мужского внимания.

И тут Леонида будто электрическим разрядом пронзило, будто кто-то в мозгах невидимый рубильник включил. Выхватив у Илги бутылку и отпив из неё несколько больших глотков, он сокрушённо пробормотал:

– Илга, милая моя, как же так получается? Если у тебя год не было встреч с противоположным полом, откуда взялся этот милый ребёнок, которого ты при мне вскармливала?

Илга стояла спиной к Леониду, поэтому он не увидел, как её подрумяненное лицо покрылось белизной, а на глазах показались слёзы. Не поворачиваясь к нему, она тихо прошептала:

– Знаешь, Лёнчик, ты, и в самом деле малоцелованный мальчик, если веришь каждому слову, сказанному женщиной. Я ведь специально так сказала, чтобы сильнее возбудить тебя, и, кажется, мне это удалось.

Леонид подбежал к Илге и, крепко прижав её к себе, задыхаясь, прошептал:

– Может, я и действительно малоцелованный мальчик, но, всё-таки, не окончательный идиот. Может, я и не заканчивал мехмат, как ты, но элементарные расчёты делать умею. А они, милая моя, показывают, что палаточной любовью мы с тобой занимались меньше года назад.

Илга мягко приложила ладошку к губам Леонида, с тем чтобы прекратить его разгневанную тираду, но он, отведя её в сторону, сердито продолжил:

– Ты мне тогда ещё сказала, мол, Лёня, не надо нам презервативов, я обещаю тебе, что наш секс будет безопасный. Так что этот беленький младенец вполне может быть моим сыном.

Илга, вырвавшись из его объятий, ни слова не говоря, стала медленно расстегивать ремень на его брюках. Присев на корточки, она сняла с него туфли. Американские синие джинсы, купленные по случаю на барахолке, уже самостоятельно упали на пол. Завороженный Леонид и не заметил, как через мгновение его короткие трусики оказались там же, где и джинсы. Ещё через мгновение он, абсолютно обнажённый, оказался на табуретке, а не успевшая снять свой учительский костюм Илга примостилась у его ног. Ну а дальше невероятное стало очевидным. Она обхватила своими пухлыми губами головку его мужского достоинства и, осторожно надавливая своим влажным языком на самое эрогенное место, на его уздечку, стала периодически двигать им по всей поверхности орудия. Это уже был не просто мастер-класс, а какое-то беспамятство, в которое впал Леонид. Это была свалившаяся с неба блаженная нирвана, это был безбожный кайф, который он никогда прежде не испытывал. Это небытие, куда ввела его эта неземная женщина, он не забудет никогда.

Расслабленный и осчастливленный, Леонид в одночасье забыл о ребёнке, которого уже считал своим, забыл о Светлане, оставшейся в далёкой Сибири, забыл обо всём на свете. Он продолжал сидеть на старом табурете, а Илга медленно, как на никогда не виденном им стриптиз-шоу, снимала с себя свой классический синий костюм. Оставшись в комплектных сиреневого цвета бюстгальтере и трусиках, она не спеша продефилировала перед обомлевшим Леонидом. Он хотел было привстать со своего табуретного бенуара, чтобы помочь ей освободиться от оставшегося неглиже, но она небрежно оттолкнула его и стала сама снимать самые сокровенные части женского туалета. Не отрываясь, смотрел сибиряк на её чуть располневшую после родов фигуру, которая стала ещё более привлекательной, на тугую и округлую попку, на стройные, заканчивающиеся у заветного лобка ноги и думал, что есть Бог на свете, если привёл его на латышский хутор, где жила прекрасная женщина Илга.

А прекрасная, полностью обнажённая женщина кружилась по давно неубранной комнате и нежным голоском напевала: «Ночью в тихих улицах Риги жду я, жду я, вновь тебя жду я…»

Леонид подхватил Илгу на руки, и они уже вместе запели: «Ночью моё сердце крылато, верю, не забудешь меня ты, время придёт – по улочкам Риги вдвоём вновь мы пройдём навстречу рассвету…»

Но до рассвета ещё было несколько часов, до рассвета единственным молчаливым свидетелем их встречи был совсем нестерильный матрас, ставший символом этой сумасшедшей и романтической ночи. Это был какой-то невиданный бурный и неутихающий смерч не столько духовной, сколько плотской и эротической любви. Это был порывистый вихрь незатихающего секса между мужчиной и женщиной, между которыми не было никаких нравственных ограничений. Они желали друг друга на пике своей сексуальности и делали всё возможное и невозможное, чтобы этого пика достичь на пределе собственной чувственности. Они хотели друг друга и получали друг друга на волнах неукротимой и оголтелой страсти. Видавший виды матрас никогда не ощущал на себе таких смелых соблазнительных кульбитов, отчаянных опрокидываний и переворачиваний, никогда не слышал таких раздирающих от похоти стонов и таких обоюдных вожделенных тирад с хриплыми словоизвержениями:

– Я хочу тебя ещё!

Радужные брызги солнечных лучей, нахально ворвавшихся в давно немытое окно, приподняли Леонида с матраса. Он долго рассматривал соблазнительную фигуру лежащей рядом обнажённой Илги. Он беспардонно всматривался во все обольстительные округлости, сексапильные выступы и зовущие впадины её притягательного и лакомого тела, пока не увидел, что стенные ходики показывают восемь утра. Леонид вспомнил, что самолёт с его группой улетает в полдень, вспомнил, что никого даже не предупредил о своём внезапном бегстве и его, наверное, разыскивают. Но всё это было суетным по сравнению с сегодняшней ночью и этой лежащей рядом утренней прелестной натурой. Время до отлёта ещё было. Он осторожно прикоснулся к Илге и, разбудив, нежно поцеловал во вкусные и податливые губы.